- Да, она снимала комнату в заведении старой леди Портер. - Он кивнул в конец улицы. - Но не тратьте зря время - эту сучку вчера задавило.
- Ай-ай-ай, как плохо.
Типчик взял меня под руку и одарил понимающим взглядом.
- Если вам нужна настоящая женщина, идите по Двадцать третьей и...
- Как нибудь в другой раз, приятель. - Я сунул ему бумажку. - Купи ребятам пива.
Марта Портер оказалась полной дамой на склоне пятидесяти.
- Вам комнату или девочку? - спросила она.
- Я уже видел девочку. Теперь я хочу узнать ее имя.
Сперва она схватила деньги.
- А зачем?
- Потому что она украла важные бумаги с того места, где последний раз "работала", и я должен их найти. Знаете ее фамилию?
- Вы совсем как ребенок, мистер. На кой черт мне сдалась ее фамилия?.. Комната крайняя на втором этаже. Я даже не заходила туда с тех пор, как Рыжая умерла. Увидела ее лицо в газетах и сразу поняла, что этим заинтересуются.
Мы поднялись по лестнице, я вошел в комнату и закрывая за собой дверь.
Кто-то учинил здесь обыск, а точнее - настоящий погром. Все принадлежности растормашенной постели были разбросаны по полу. Ящики из комода валялись вверх тормашками, причем их использовали как лестницу. Даже линолеум и обои были оторваны. Можно подумать, что здесь бесился полный энергии молодой слон.
Ветер швырнул мне в лицо остатки набивки матраса, и я подошел к окну. Она выходило на пожарную лестницу, рама была выдавлена каким-то инструментом. Ничего не могло быть проще. На полу у подоконника лежала белая пластмассовая расческа с несколькими темными волосками вокруг зубцов. Я поднял ее и понюхал. Масло для волос. Тот самый сорт.
...Когда я влез с утра в новый костюм и прошелся щеткой по ботинкам, то если и не выглядел одним из "четырехсот первых" колонистов, то, по крайней мере, вполне сносно, чтобы встретиться с представителем этой славной плеяды.
Я нашел имя Берин-Гротина в телефонной книге Лонг-Айленда, этого уголка, столь милого сердцу влюбленных и затворников. Доллары помогли мне быстро подготовить автомобиль, и в полдесятого я мчался по автостраде, вдыхая свежий океанский бриз.
Под колесами захрустел макадам, затем гравий и наконец передо мной вырос один из самых удивительных домов после Букингемского дворца. Особняк мог служить символом роскоши, но был совершенно лишен кричащей показухи. Маленькая медная кнопка глубоко ушла в дверную раму. Едва я прикоснулся к ней, раздалась мелодичная трель электронного звонка. Когда дверь отворилась, я подумал, что это автоматика, но ошибся. Дворецкий был такой маленький и старый, что еле доставал до дверной ручки и внешне не был достаточно силен, чтобы долго удерживать дверь открытой: вооружившись улыбкой, я поспешил войти, прежде чем ее захлопнет ветер.
