Только лейтенант был на этот раз печален: через два дня предстояло расстаться с Мэри. Она не вышла к обеду: объявила, что у нее очень болит голова. Но он знал, что дело было не в головной боли. Марья Ильинишна проплакала две ночи из-за близкой разлуки с ним, из-за более отдаленной разлуки с Россией. Ей не хотелось показываться с красными, опухшими от слез глазами. И как ни сдержан, как ни деликатен был капитан Прокофьев, ей было с ним тяжело. Боялась она и возможных шуточек комиссара Богумила. Гамильтон доказывал ей, что не выходить к обеду неудобно и даже просто невозможно: он перейдет на английское судно лишь послезавтра, не может же головная боль продолжаться так долго! «Вот когда ты уедешь, головная боль и пройдет», — ответила она, улыбаясь сквозь слезы. Просила его также не заходить к ней в каюту, условились встретиться завтра в аптеке. На «ты» они перешли накануне. Это привело его в восторг, особенно своей полной необычностью: он в жизни был на «ты» лишь один раз, с француженкой в Ницце, когда ему было восемнадцать лет: с родителями жил тогда в Канне. Но это было другое, совсем другое. «И насколько беднее наш язык оттого, что мы не употребляем «ты»...
За обедом разговор зашел о потопленной подводной лодке. Коммандэр Деффильд неожиданно вынул из кармана номер немецкого иллюстрированного журнала. В нем было два фотографических снимка. На одном изображена была после своего очередного триумфа подводная лодка U-22, на другом — командир этой лодки капитан Лоренц с ее экипажем: командир сидел посредине скамейки, справа и слева от него занимали места офицеры, позади стояли матросы. Среди них один возвышался над всеми головой» Надпись была: «Der Rueckehr der Sieger. Kapitan Lorenz und seine Mannshycaft»1. Журнал переходил за столом из рук в руки. Сергей Сергеевич, знавший немного по-немецки, перевел вслух, как умел, надпись. Коммандэр утвердительно кивал головой, свидетельствуя о верности перевода: он владел немецким языком свободно. Гамильтон долго смотрел на фотографию.
- Он есть безумный маньяк, не есть ли он? — спросил лейтенант.
- Ничего не маньяк, — ответил комиссар. — Просто сволочь. Наша публика давно его знает. Наша разведка за ним следит уже много лет. Этот Лоренц был в первых гитлеровских шайках, еще при их веймарском кабаке. На улицах подстреливал и избивал спартаковцев. Любопытное дело: потом брал к себе на лодку троцкистских гадов. Ну да черт с ним! Жил собакой, околел псом.
