Как же была понята моя теория познания современными выдающимися физиками? Я попрошу читателя взять в руки книжку М. Планка «Единство физической картины мира»20, в которой нам надо разобраться. Не реагируя на форму изложения, еще менее того желая подражать ей – le style c’est l’homme – я попытаюсь обсудить ее содержание только по существу.
На странице четвертой своей книжки Планк различает два метода физического исследования в духе Ранкина: исходящий из воспринятых отдельных явлений, смело обобщающий их и объясняющий метод и – трезвый описательный метод. В качестве примеров первого он ссылается на теорию Фалеса, в которой главным центральным пунктом физической картины мира является вода, на энергетику Оствальда и «Принцип кратчайшего расстояния» Герца; в качестве представителя второго метода приводить он Кирхгоффа. Меня радует, конечно, то, что энергетике здесь приписывается уже даже значительная «импульсивная сила», в то время, как в Любеке о ней говорилось еще, что она «ничего не дала», но энергетику, как и принцип кратчайшего расстояния Герца, я могу отнести только ко второму методу Ранкина. Далее, если точно применять «полное простейшее описание» Кирхгоффа, а не просто «описание», то для объяснений нег больше места. Ибо, «раз какой-нибудь факт известен со всех своих сторон, то он тем самым уже объяснен, и задача науки разрешена» (И. Р. Майер). Очевидно, следовательно, что когда идет речь о Кирхгоффе, то он, по крайней мере, не мог думать об антитезе ко второму методу. По Планку научное исследование без обоих методов обойтись не может; я же считаю правильным метод Кирхгоффа, не отрицая и исторически-испытанной полезности другого.
На странице пятой Планк спрашивает, что такое представляет собой физическая картина мира, полученная нами применением этих методов: «Есть ли это только целесообразное, но в основе своей произвольное создание нашего ума, или верно противоположное воззрение, а именно, что эта картина мира отражает вполне реальные, совершенно от нас независимые процессы природы?» Я непримиримого противоречия здесь не вижу. Целесообразным оно должно быть, чтобы мы могли им руководствоваться, ибо иначе на что оно нам? С другой стороны, оно находится в зависимости от индивидуальности ученого и потому не может не быть до известной степени и произвольным. Это становится ясным, если сравнить оптику Ньютона с оптикой Гюйгенса, Био, Юнга – Френеля, механику Лагранжа – с механикой Пуансо и Герца. Кто может помешать ученым исследователям обращать особое внимание свое на различные стороны фактов? Неужели декрет того или другого физика, пользующегося достаточным для этого авторитетом? Но несомненно и то, что, ввиду смены научных исследователей, человеческая, социально сохраняющаяся картина мира становится заметно независимее от индивидуальности ученого, все более и более приближаясь к чистому выражению фактов. В общем, однако, во всяком наблюдении, во всяком воззрении находят свое выражение и наблюдаемая среда, и наблюдатель.
