– Но если бы мог себе позволить, как бы ты прикоснулся ко мне? – спросила она, аккуратно складывая одежду и убирая ее в открытый ящик шкафа.
Я едва обдумал вопрос, когда из меня уже рвался ответ:
– Отчаянно.
И шагнул к ней.
– Грубо?
– Я… Нет, – сбился я. – Я бы никогда…
– Мне нравится представлять твои грубые прикосновения, – перебила она, успокаивающе мне улыбаясь. Вот еще один клочок ткани оказался на кровати – наверное, топ, – она расправила его и тоже отправила в ящик. – Когда твои большие заботливые руки дрожат от желания коснуться меня, и ты так нетерпелив.
– Я мог бы, – признался я, а когда она посмотрела на меня, взглядом прося о большем, я пробормотал: – Я уже нетерпелив, – я едва мог дышать; опущенные по бокам руки дрожали. – Я стараюсь, быть осторожным, но безуспешно.
Толкнув бедром, она закрыла ящик и сделала шаг ко мне.
– Ты сорвешь с меня одежду, прежде чем мы доберемся до кровати, – подыграла мне она, теребя бретель своего топа и давая мне время и возможность ее остановить.
Ни за что на свете я бы этого не сделал.
Скользнув ладонями по груди и ниже, она взялась за нижний край и потянула топ вверх… и полностью сняла его.
Мое сердце перестало биться, а когда пошло снова, по ощущениям оно стало раз в десять больше прежнего и во столько же раз увеличило скорость.
Не отрывая взгляд от моего лица, Руби уронила шелковую вещицу на пол.
Я смотрел на ее обнаженную грудь, на эти пышные изгибы, маленькие розовые соски и совершенную светлую кожу. Сглотнув, я пытался усмирить свой бешеный пульс. Я хотел прикоснуться к ней, целовать. Хотел оказаться сверху над ней, двигаясь внутри.
Она сделала шаг назад, затем повернулась и направилась к кровати.
– Руби, – я не знал, что еще сказать. Ее имя вырвалось инстинктивно. То была почти мольба.
– Ты прикасаешься к моей груди, будто делал это уже сотни раз, не осторожничаешь, – она повернулась ко мне лицом, пробежала руками по округлостям, прижала их друг к другу и грубо сжала розовые вершинки. – Сосешь их. Словно жаждешь.
Господи.
– Я уже жажду.
– Тебе нравится моя грудь. Иногда ты ведешь себя с ней очень бесстыдно.
Я чуть не задохнулся. Никогда в жизни я не играл в такие игры.
– Бесстыдно?
– Да. Ты потираешься между ними.
Я ощутил прокатившийся по коже жар и вполне объяснимую пульсацию в брюках.
– Потираюсь?
– Своим членом.
Мой рот наполнился слюной, когда я посмотрел на ее губы и представил их там.
– Но прямо сейчас ты хочешь меня голой, – это был вопрос, аккуратно припрятанный под утверждением.
