На кухне она сложила принесённые вещи на стул возле стола, достала пакетики с порошками, и мелко трижды перекрестившись, высыпала на стол по кругу белый порошок из одного пакетика. Всё это она проделывала с уверенностью того человека, который имел в этом деле немалый опыт. Её руки уверенно дозировали содержимое пакета так, что получился ровный, широкий, во всю столешницу круг. Сделала она это с тем расчётом, чтобы в пакете осталась щепоть порошка, которым, высыпав на ладонь до крупинки, осыпала себя - сначала голову, плечи, потом немного на блузу под пиджачок. Остаток порошка кинула назад через левое плечо, закончив всё коротким шёпотом, слов которого невозможно было разобрать, и после снова мелко и торопливо перекрестилась.
Теперь пришла очередь пакетика с лёгким мелким чёрным порошком, похожим на истолчённый древесный уголь. Снова что-то шепча, ни разу не сбившись, не сделав ни единого пропуска, она внутри белого круга просыпала несколько ровных линий. Соединившись, всё линии вместе составили пентакль.
Взяв припасённую прозрачную стеклянную миску, Арданова наполнила её на половину водой из-под крана и поставила ёмкость в середину пентакля, и тут же, скоро, высыпала в воду содержимое ещё одного пакета, которое больше напоминало сахар-песок. Крупинки не погрузились в воду, а расползлись по её поверхности, а через пару секунд растворились в ней, слегка вспенившись. В миске снова была чистая вода.
Следом за этим в миску была опущена фотография Максима, которую Арданова отрезала от свадебной фотографии дочери. Уголки бумаги были подгоревшими и от них шли прямые, нарисованные чёрным, линии, пересекающиеся в середине изображения. В четырёх углах, образованных линиями при пересечении, значились аккуратно вписанные знаки, о назначении которых непосвящённому человеку нечего было и гадать. Римма Михайловна опустила фотографию в воду, стараясь не касаться жидкости пальцами. Промокнув, плотная бумага свернулась в тугую трубку и опустилась на дно миски. Женщина удовлетворённо улыбнулась. Всё шло, как надо. Память её не подводила и пока ритуал проходил без каких-либо проблем.
Пришла очередь свечей. Прежде чем расставить их, женщина просыпала все места пересечений на пентакле содержимым из последнего пакета. Получилось десять равных кучек красного порошка, на которые и были расставлены свечи. Правда, Римма Михайловна не торопилась их зажигать. Вместо этого она достала из кармана пиджака карту таро, Нулевой аркан. Сворачивая её в трубочку, просто перекатывая между своих тонких сухоньких ладоней, она снова что-то едва слышно, торопливо зашептала. Когда прозвучали все необходимые слова молитвы, женщина протянула руку, не глядя нащупала за спиной выключатель, нажала на кнопку, и кухня мгновенно провалилась в темноту. В небольшое помещение кухни пролилась ночь, едва разбавленная жидким светом городских огней. Перехватив скрученную карту двумя пальцами, как сигарету, Арданова достала из кармана спички и подожгла её. Бумага, шипя и чадя чёрным дымом, загорелась зеленоватым огнём. От него были зажжены все свечи. Десять огоньков щедро осветили кухоньку, вытеснив неуверенную серость нарождающегося за окном нового дня.
