- Почему вы спрашиваете меня об этом? - спросила Тунангаева, и в её вопросе достаточно сильно звучало раздражение.
- К месту своей гибели гражданка Пучкина пришла с вами. Что она делала на перекрёстке?
- Ничего такого...
Доставая из папки очередной документ, Максим поймал себя на том, что также едва сдерживает раздражение. Он не любил, когда ему лгали, особенно игнорируя очевидные, неопровержимые факты. По долгу службы он всякий раз сталкивался с неправдой. Чаще всего изворачивались подозреваемые, но когда пытались исказить факты свидетели, это сразу и обоснованно наводило на мысль, что и они немало в чём причастны к преступлению.
Он достал из папки лист с фотографией.
- Это место гибели Пучкиной, - протянул он документ Тунангаевой. - Перед гибелью она что-то рисовала мелом на асфальте перекрёстка. Можете пояснить, что она нарисовала? Я думаю, вы должны знать, что это.
Та долго изучала фотографию. Любопытства или интереса в её глазах не было. Вне сомнений, Тунангаева напряжённо размышляла, что сказать.
- Мне здесь плохо видно. Я вижу лишь какие-то чёрточки.
Пришлось достать другую фотографию, над которой поработали специалисты из экспертного отдела, выделяя и уточняя начерченный на асфальте рисунок. Здесь он был выделен очень ярко и отчётливо.
- Да, вы правы. Часть рисунка была смыта теми, кто тушил тело погибшей. Может быть, здесь будет видно лучше? - сказал Максим, предлагая женщине новый документ.
Она приняла его, но рассматривать не стала. Вместо этого совершенно неожиданно поникла и заплакала.
- Ко мне просто приходят люди. У всех свои проблемы. Я помогаю им, как могу, как умею. За что мне это? Я ведь только добра им хочу, - говорила она сквозь слёзы.
- Давайте, вы не будете плакать, а ответите на мои вопросы. Волю слезам можно дать позже. У меня не так много времени.
Глубоко вздохнув, Тунангаева вытерла слёзы и постаралась улыбнуться. Последнее ей удалось, на удивление, просто. Если бы не следы слёз на её щёках, вряд ли можно было подумать, что секунду назад она была сильно расстроена.
- Простите, но я до сих пор не могу прийти в себя после всего случившегося. Я боюсь.
- Чего вы боитесь? Или кого? Расскажите. Я постараюсь помочь.
- Я не знаю.
- Тогда вернёмся к этим фотографиям.
По-прежнему не глядя на документы, женщина положила фотографии на столик.
- Это просто ритуал. Ритуал, понимаете?
- Нет, простите, - коротко ответил Максим и в его словах звучало больше искренности, чем в том, что говорила Тунангаева.
