— А вот это, — отец показал на то место, откуда выпали камни, — это остатки старой жилы горного хрусталя. А сиреневые камни называются аметистом. — Отец перебирает камни. — Каждый камень имеет свое имя: топаз, берилл, яшма...
Ано слышит незнакомые трудные слова, ей кажется, что камни живые. Большой камень — отец, маленький — дочка, такая же, как сама Ано, и все они живут в большой скале, как люди в чуме среди пустынной тундры.
И Анисья и Петя тоже слушают отца, а Петя даже завидует — сколько знает отец!
— Ну, ничего, — говорит он, — я тоже все буду знать! Буду в Советской Армии, там всему научат.
— Правильно! — говорит отец. — Ты будешь знать больше меня. Мне не пришлось быть в Красной Армии.
Ано набрала камешков целый карман.
Анисья тоже выбрала себе красивый сиреневый камень.
Отец ушел искать брод. Скоро издали донесся его крик: он нашел брод. Опять все уселись, и олени с нартами перешли реку.
Ано не боится переезжать реку вброд. Вода не доходит до сиденья — только полозья у нарт и ноги у оленей бывают мокрые.
Берег реки так густо зарос ивняком, что олени еле-еле продираются сквозь заросли и ветки больно хлещут по лицу. Надо глаза закрывать руками.
Это низкое место у реки называется «пойма».
— Анисья! — кричит отец. Он встал на своей нарте и повернулся к Анисье. — Поедем каменной рассохой — ближе будет! — И он показал хореем в сторону большой расселины в холмах.
Рассоха — это место, где когда-то протекала река. Теперь сухое и каменистое дно бывшей реки лежит среди болот, как вымощенная дорога.
— Скоро начнет темнеть, — говорит Анисья, — а ехать еще далеко. Хочешь есть, Ано?
— Хочу! — жалобно говорит Ано. — А когда будем варить ужин?
— Не скоро. Надо приехать, поставить чум... ночь будет. На кусок мяса и лепешку.
Тише бегут олени. За день они проделали длинный путь и устали.
Ано склонилась к Анисье и дремлет, покачиваясь на нартах. И чудятся ей сквозь дрёму олени, река и сиреневые камни. К ней подходит мальчик. Она узнает в нем брата Василия. Он зовет ее в школу, где учат всему, всему...
Ано вздрогнула и открыла глаза. Олени стояли. Стемнело. .Наверное, была ночь, но по небу, сверкая, дрожа и разливая мягкий свет, разбегались блестящие ленты.
Ано много раз видела, как «горит небо», но каждый раз, как завороженная, не могла оторвать изумленных глаз от высокого, мягкого и холодного огня. Девочка стоит и долго смотрит, закинув голову.
Это северное сияние.
Анисья, Петя и отец торопятся при свете северного сияния поставить чум. Они торопятся, потому что ночь темная — в дороге задержались — и трудно ставить чум в темноте.
