Законодателем в ч. 3 ст. 29 УК отражено правило квалификации неоконченных преступлений, которое состоит в том, что содеянное следует квалифицировать по статье, предусматривающей ответственность за оконченное преступление со ссылкой на ст. 30 УК. Необходимость для правильной квалификации отражения степени незавершенности преступного деяния неоднократно отмечалась в литературе[175]. Вместе с тем представляется, что для правильной квалификации неоконченного преступления недостаточно ссылки лишь на ст, 30 УК без указания ее части. Такая позиция является в настоящее время общепризнанной в литературе и в судебной практике[176]. Рассмотрение уголовного закона в нормативном единстве, когда ч. 2 ст. 30 УК указывает, что наказывается приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлению, а ст. 66 УК устанавливает различные правила наказуемости приготовления и покушения, приводит к однозначному выводу о том, что при квалификации содеянного требуется не только ссылка на ст. 30 УК, но и на соответствующую ее часть — ч. 1 для приготовления к преступлению и ч. 3 для покушения на преступление. Так, действия осужденных, не имевших возможности распорядиться похищенным имуществом, квалифицированы по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 3 ст. 159 УК[177].
Для правильной квалификации неоконченной преступной деятельности необходимо выяснить вопрос, при совершении всех ли преступлений возможно приготовление и покушение. Сам текст уголовного закона, указывая на то, что приготовление — это «умышленное создание условий для совершения преступления», а покушение — это «умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления», исключает возможность приготовления и покушения к неосторожным преступлениям. В настоящее время общепризнано, что предварительная преступная деятельность (покушение и приготовление) возможна только с прямым умыслом[178]. При приготовлении совершаются общественно опасные действия, создающие условия для совершения преступления, при покушении — действия, направленные на совершение преступления. То есть речь идет о целенаправленной деятельности для достижения определенного результата. При косвенном же умысле наступившие последствия являются побочным продуктом действий (бездействия) лица. В сторону реализации косвенного умысла деяние специально не совершается, поэтому при косвенном умысле обоснованной является лишь квалификация содеянного в зависимости от реально наступивших общественно опасных последствий. На этой же позиции стоит и судебная практика. Так, Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» (п. 2) указал, что «покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, т. е. когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по независящим от него обстоятельствам». Таким образом, если не установлен прямой умысел на причинение предусмотренных уголовно-правовой нормой общественно опасных последствий, содеянное не может квалифицироваться как приготовление к этому преступлению или покушение на него.
