Большинство статей Особенной части УК построены таким образом, что содержат в диспозиции указание на форму вины, при наличии которой охарактеризованное деяние рассматривается в качестве преступления. Понятно, что в таких случаях трудности при определении формы вины для квалификации преступлений не возникает. Вместе с тем ряд составов сконструирован таким образом, что не содержит такого указания. В соответствии с ч. 2 ст. 24 УК, гласящей, что «деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса», такие преступления могут быть теоретически совершены как умышленно, так и по неосторожности. Отсутствие указания на неосторожность в диспозиции статьи Особенной части УК еще не является свидетельством того, что преступление может быть совершено с любой формой вины. Для выяснения смысла закона в таких случаях необходимо обратиться к его толкованию и использованию специальных познаний. Так, о возможности совершения преступления лишь с умышленной формой вины свидетельствуют следующие обстоятельства:
1. Состав сформулирован как формальный, например ст. 308 УК, или усеченный, например ст. 208 УК.
2. В законе содержится указание на специальную цель или мотив совершения преступления, например, ст. 206, 227, 277, 285 УК.
3. Указание на заведомость действий. Сам термин «заведомость» представляет собой особый технический прием, применяемый для характеристики субъективной стороны преступления. Он означает способ указания в законе на то, что субъекту при совершении деяния было заранее известно (ведомо) о наличии тех или иных обстоятельств, имеющих существенное значение для квалификации преступления или для назначения наказания, т. е. он достоверно знал об этих обстоятельствах»[128]. Например, распространение заведомо ложных сведений при клевете (ст. 129 УК), заведомая ложность доносов (ст. 306 УК).
Так, судом Еврейской автономной области 31 мая 2002 г. П. была оправдана по ч. 1 ст. 301 УК за отсутствием в ее действиях состава преступления, поскольку доказательства по делу в их совокупности позволили суду прийти к выводу об отсутствии у П. умысла на незаконное задержание Н. Суд признал, что П. действовала с учетом своего профессионального опыта, добросовестно полагая, что, задерживая Н. в порядке ст. 122 УПК РСФСР, она поступает в соответствии с законом. Убеждение П. как следователя в причастности Н. к преступлению исключает в ее действиях признак «заведомости» незаконного задержания
