Однако «закат» античного капитализма вовсе не означал для М. Вебера тотального крушения капиталистической формы хозяйствования. Капитализму предстояло второе рождение во времена европейского Средневековья (не путать с античным «средневековьем», о котором также писал М. Вебер и в «Городе», и в «Аграрной истории…»), а затем третье — уже в Новое время. Причем каждый раз «могильщиком» капитализма была, если верить автору этих книг, все та же бюрократия, тревожные признаки нового «пришествия» которой он с возрастающей тревогой констатировал уже в первом десятилетии XX века.
«Пригнетение частной экономической инициативы бюрократией, — писал М. Вебер, заключая свою «Аграрную историю…», — не есть специфическая особенность античного мира. Всякая бюрократия имеет тенденцию путем расширения своей сферы достигать того же действия. Также и наша. И в то время как в древности политика полиса должна была составлять «ускоряющее колесо» («Schrittmacher») для капитализма, в настоящее время капитализм является ускоряющим колесом бюрократизирования хозяйства» (2, 389). Иначе говоря, во времена расцвета античного капитализма «политика полиса» фактически была на службе капитализма, тогда как во времена «заката» античного капитализма он сам становился слугой бюрократии, которая в конце концов задушила его. Та же судьба поджидает, согласно исторически фундированным опасениям М. Вебера, и современный капитализм.
А вот и доказательства обоснованности веберовских тревог: «Если мы вспомним об угле, железе и всех горных продуктах, о всех отраслях металлургической индустрии, далее о спирте, сахаре, табаке, спичках и по возможности обо всех, в настоящее время в высокой мере картеллированных массовых продуктах, взятых в государственные или de facto государством контролируемые производства, о владении доменами и о фидеикомиссиях и государством контролируемых платящих ренту поместьях, все умножающихся в проекте «Каница», проведенном со всеми своими последствиями, для надобностей войска и государственных чиновников, государством руководимых мастерских и потребительских обществах, о внутреннем судоходстве, тянущемся на буксире у государства, о морском судоходстве, находящемся под контролем государства, о всех взятых в казну железных дорогах и т. д., к этому еще о ввозе хлопчатой бумаги, регулируемом государственными договорами и руководимом государством, обо всех этих производствах, ведущихся в бюрократическом порядке, о «контролируемых» государственных синдикатах и обо всем прочем, регулируемым цеховым способом, посредством бесчисленных академических и иного рода удостоверений правоспособности, об обобщенном типе «rentierpaisible», то, при милитаристски-династическом режиме, мы получим состояние эпохи позднейшей империи, только на технически более совершенной основе» (2, 389–390).
