В итоге «…там, где в замкнутых монархиях приостанавливалась, с одной стороны (…) эксплуатация деревни городом, а с другой стороны, прекращались войны и связанный с ними захват земли и людей в широких размерах, — там прекращалось и необходимое для расширения капиталистической эксплуатации рабского труда переполнение рынка дешевым человеческим товаром и приток удобных для капиталистической эксплуатации новых земель» (там же). Таким образом оказалось в итоге, что «…Столь благодетельный для массы поданных порядок, принесенный монархией, был как раз смертью для капиталистического развития и всего, что на нем покоилось… А там, где монархия к тому же принимает теократический характер, там и никогда не отсутствующая в таких случаях религиозная и законодательная «защита слабых» может — как это было на Востоке — превратиться в довольно крепкую границу капиталистической эксплуатации людей» (2, 37). А вот и нечто вроде эпилога к предыдущему веберовскому размышлению о «закате» античного капитализма, а вместе с ним и всей античной цивилизации: «Всегда, как раз в периоды «насыщенного» (от слова «сытость» — Ю. Д.) порядка, который как раз тождественен с неподвижностью в экономической жизни — останавливается и полет капитализма» (2, 38–39).
* * *
Итак, мы имеем вполне достаточные основания заключить, что М. Вебер не только сам исходил из идеи «множественности» исторических типов капитализма, ибо «двоица» — это уже принцип множественности, и там, где доказан факт существования двух существенно разнящихся «видов» (или «типов») капитализма, вполне можно поставить вопрос и о третьей его разновидности, что и сделал автор «Аграрной истории…», поставив вопрос о существовании капитализма в западноевропейском Средневековье. В принципе он имел возможность — в случае необходимости (которой он, впрочем, не испытывал) — сослаться на авторитет самого автора «Капитала», который в XXIV-й главе этого монументального труда привел множество примеров «совместимости» раннего (и не очень «раннего») капитализма с рабовладением.
Но если убежденный «монист» К. Маркс предпочитал не делать далеко идущих выводов из факта «мирного сосуществования» капитализма с рабовладельческой архаикой (тем более, что это привело бы его к противоречию с собственной философией всемирно исторического процесса, понятого как последовательность смены «общественно-экономических формаций», так красиво расположившихся на незыблемой лестнице Прогресса), то столь же убежденный «плюралист» М. Вебер, не чувствовал себя связанным этими догматическими постулатами. Они представлялись ему решительно несовместимыми с его — сугубо эмпирически ориентированной социологией истории, с точки зрения которой существование капитализма не только в античности, но и в средние века было исторически доказуемым фактом, засвидетельствованным, в частности, и такими выдающимися исследователями, как Т. Моммзен и Э. Мейер.
