Таллис вспыхнула.
— Я не знаю, — сказала она.
— Но ты же сама использовала это выражение.
— Да, но это только часть истории. Я еще слишком молода, чтобы знать все.
— А что такое «камень, который не настоящий камень»?
— Я начинаю бояться, — сказала Таллис, и мистер Уильямс, улыбнувшись, примирительно поднял руку, закончив пытку.
— Ты — замечательная молодая женщина, — сказал он. — Ты рассказала мне историю, которую не могла придумать сама. Она принадлежит воздуху, воде, земле...
— Как твоя музыка, — сказала Таллис.
— Да. — Он повернулся и посмотрел на лес за своей спиной. — Но я бы не хотел, чтобы мне шептала призрачная фигура. Особенно когда я сочиняю музыку. Да, я заметил ее. Капюшон, белая маска. — Он посмотрел на Таллис, чьи глаза стали как тарелки. — Я почти чувствовал ветер между вами.
Он соскользнул с неудобного насеста в сердце умирающего дерева. Смахнув с себя кору и насекомых, удобно устроившихся на его штанах, он посмотрел на часы. Таллис мрачно глядела на него.
— Время идти? — спросила она.
— Все хорошее когда-нибудь кончается, — ласково сказал он. — Я прожил два замечательных дня. Я никому не расскажу о них, кроме одного человека, от которого потребую сохранить тайну. Я вернулся в место моего первого настоящего видения, моей первой музыки, встретил мисс Китон и услышал четыре замечательные истории. — Он протянул к ней руку. — И я бы хотел прожить еще пятьдесят лет только для того, чтобы знать тебя. Я бы хотел быть твоим дедушкой.
Они пожали друг другу руки. Он улыбнулся:
— Но, увы...
Они медленно пошли через поля, пока не вышли на проселочную дорогу, ведущую к Теневому Холму. Мистер Уильямс на прощание поднял трость и зашагал быстрее. Таллис печально смотрела, как он уходит.
Немного отойдя, он остановился и поглядел назад, опираясь на трость.
— Кстати, — крикнул он. — Я нашел имя для поля, которое находится прямо перед лесом.
— Какое?
— Поле Найди Меня Опять. Скажи ему, что, если оно будет спорить, старик вернется и вспашет его! Ручаюсь, спор быстро прекратится.
— Я тебе напишу! — крикнула она.
— Уверен, что ты так и сделаешь.
— Напиши немного хорошей музыки, — добавила она. — А не эту шумную не-знаю-что.
— Обязательно! — донеслось издали. Его фигура уменьшилась, ее заслонили деревья, росшие вдоль дороги.
— Эй! — внезапно крикнула она.
— Что еще? — крикнул он в ответ.
— Я не рассказывала тебе четыре истории. Только три.
— Ты забыла Каприз Сломанного Парня, — крикнул он. — Самая важная из всех.
