Нам обычно нравится, когда:
– Нас выделяют среди других, вступая в дружескую беседу на пустом месте;
– Направляют на нас благожелательное внимание, улыбаясь и заглядывая в глаза;
– Говорят хорошие слова, демонстрируют, что контакт с нами очень приятен;
– Кто-то вселяет в нас ощущение, что без нас он бы пропал. Ведь одному человеку хочется быть нужным и полезным другому.
Наконец, нам просто нравится, когда кто-то входит в нашу жизнь и вносит в нее те элементы, которые внести может только другой человек. Даже если эти элементы кажутся нам мешающими и раздражающими. И особенно если по жизни мы обделены вниманием. Что представляется очень важным фактором, поскольку думается, что у людей разнообразно востребованных такой проблемы нет.
К размышлениям на эту тему меня подтолкнул просмотр фильма голландского режиссера Йоса Стеллинга «Душка». Речь там идет о том, как загадочный русский персонаж появился в жизни одинокого европейского творческого работника, ни в какую не хотел из этой жизни уходить, и что из этого вышло. Фильм вызвал темпераментные дискуссии, в которых не обошлось без патриотических выкриков и прочего словесного шлака, но я горячо рекомендую его к просмотру не из-за дискуссионного потенциала.
Несмотря на всю недосказанность сюжета и множество возможных претензий, этот фильм можно причислить к числу незаурядных поэтичных и метафорических высказываний о человеческом одиночестве. Однако, когда спадает флер сочувствия и печали, не грех задаться вопросом: а как лично я отношусь к тому психотипу, который можно обозначить как «Душка»? Безусловно, я его опасаюсь. Не столько самого метафорического героя из фильма, сколько конкретных людей, которые:
– Встречают мое появление нарочито радушно (при условии, что они трезвы и нас не связывают отношения);
– Говорят с какой-то деланной и вкрадчивой интонацией (мне всегда страшно представить, что будет, если такой златоуст забудется и проявит свою подлинную истерическую сущность);
– Начинают рассказывать мне обо мне же с видом посвященного знатока, знающего, что для меня лучше;
– Льстят мне ни с того ни с сего (в таких случаях я прошу перейти уже к делу и изложить, чего человек от меня хочет);
– Нарушают, наконец, рамки моего личного пространства в наивном убеждении, что я сейчас все брошу и буду заниматься ими. Что самое странное, им это удается.
Если вы разделяете мои опасения, то позволю себе сформулировать, чем они вызваны. В целом мы бы очень хотели, чтобы люди были гораздо более доброжелательны и открыты, чем обычно это демонстрируют. И мы ничего не имели бы против новых контактов, дружб и сердечных привязанностей. Но нам не нравится тот тип отношений, при котором:
