Ну что же, если так ставить вопрос, то, выбирая между Доном Жуаном (донжуаном) и Казановой, я без сомнения отдаю предпочтение последнему. Потому что в моем понимании Казанова честен и если и оставляет даму, растворяясь в утренней дымке навсегда, то позаботившись предварительно о том, чтобы эту даму удовлетворить.
Современным «Казановой» может быть любой физически здоровый и неглупый мужчина, при условии, что он искренне любит женщин. Внешность значения не имеет. Вспомните Дональда Сазерленда, воплотившего образ Казановы в одноименном фильме Феллини! Кстати, по поводу этого персонажа Дмитрий Быков высказался так: «Влюбиться в такого человека, к несчастью, очень легко, потому что женщина охотнее всего влюбляется в пустоту, а если выразиться красивее, в неопределённость, амбивалентность, в нечто подвижное, как ртуть, и никогда не принадлежащее ей до конца. Поэтому так удачливы в любви люди искусства – художники, поэты, реже истинные учёные: они всегда принадлежат не только любимой, а и ещё чему-то, а для женщины это совершенно нестерпимо, она не успокоится, пока не заполучит тебя всего».
Быков, конечно, блестящий мастер слова, однако утверждение его спорно. Да, женщина любит подвижность и амбивалентность, характерную, например, для огня, но можно ли желать, чтобы огонь принадлежал только тебе или пытаться переделать его суть? Можно только погасить. Или уйти в сторону. Смотреть издалека, думая о своем. Но сетовать на то, что огонь – это нечто яркое, жаркое, и, как ни крути, кратковременное, глупо.
Мы не влюбляемся в пустоту: мы попадаем в плен иллюзии, которую создает убедительная актерская игра, когда оба играющих верят в предлагаемые обстоятельства и в то, что делают. «Но притворитесь! Этот взгляд все может выразить так чудно \ Ах, обмануть меня не трудно»… Да-да, великого поэта я тоже в этой связи вспоминаю с гордостью.
Как бы то ни было, «Казанова» заведомо избавляет нас от мещанских претензий и изнанки «правильных» долгих отношений. Ведь последняя честность заключается в том, что каждый из нас одинок.
После встречи с «Казановой» можно долго не воспринимать других мужчин. Но даже это неудобство оставляет чувство благодарности за то, что было, и за те мгновения, когда женщине становилось совершенно очевидно, что она – богиня и держит молнии в руках. Розовые очки после этого с хрустом ломаются, и она живет богиней до тех пор, пока ее в этом не переубедят другие.
Возможно, когда я описываю типы мужчин, чаще других попадающиеся женщинам в их извечном поиске личного счастья, это служит предостережением, а потому имеет практическую пользу. Ведь типы, которые я описала здесь, говорят сами за себя, и столкнувшись с ними, женщина в моих советах не нуждается. Да я и сама, встретившись с каждым из них, не стала бы никого слушать. Тогда зачем о них толковать?
