Это ли не сила? Пожалуй, уместно было бы даже сравнение со скалами Гибралтара. Но и скала может дать трещину, если давление на нее окажется избыточным.
Подъезжая к дому миссис Рестон в тот трагический июньский день, Кристофер Лаллек никак не мог сообразить, как же все-таки сообщить ей страшную весть о том, что она потеряла еще одного ребенка. Ничего утешительного он так и не придумал.
Дом Рестонов находился недалеко от станции – всего в двух милях. Почти всю дорогу Кристофер проехал словно в забытьи, но сейчас, свернув на Бентон-стрит, разволновался и, словно очнувшись, стал настороженно разглядывать окрестности. Путь его лежал по тенистой улице, что шла вдоль излучины Миссисипи; по обе ее стороны тянулись старинные, ухоженные дома. Миссис Рестон жила в нескольких кварталах от Ферри-стрит, дом ее выходил окнами на юго-запад. Это был чудесный старинный домишко, с черными ставнями и украшавшим парадный вход цветником, выложенным из желтого кирпича и засаженным красной геранью. Во дворе росли мощные клены, кроны их были подстрижены так идеально, что издалека деревья напоминали леденцы на палочке. Вокруг стволов, в выложенных кирпичом цветничках, белели петунии. Газон возле дома был аккуратно подстрижен, но возле обочины явно засыхал, и сейчас там как раз вовсю старался вибрационный разбрызгиватель, который не пощадил ни ветрового стекла автомобиля, ни локтя Кристофера, выставленного в окно.
Кристофер притормозил возле гаража, стоявшего особняком от дома. Дверь в гараж была открыта. Рядом с пятилетней давности голубым «понтиак-седаном» миссис Рестон, на бампере которого рыжей краской было выведено: «Цветы делают нашу жизнь прекраснее», нашлось место и для автомобиля Кристофера.
Крис заглушил мотор и некоторое время сидел молча, уставившись в полумрак гаража, разглядывая нехитрую утварь: лейки и шланги, садовую тележку, мешок с углем, верстак покойного мужа с инструментами, старый желтый велосипед – вероятно, Грега.
Крис почувствовал, как вновь подступает к горлу ком, словно он только что проглотил пинг-понговский шарик. Стало трудно дышать, впечатление было такое, что грудь стянули невидимым тросом.
Черт возьми, Грег, ну почему ты не надел шлем?
Какое-то время он еще сидел в машине, машинально думая о том, что миссис Рестон не следовало бы держать гараж открытым – с улицы сюда мог зайти кто угодно и поживиться хранившимся здесь скарбом. Он вспомнил, что Грег частенько журил мать за это, но она лишь отшучивалась: «Вот уже двадцать лет я живу в этом квартале, и никто у нас не запирает гаражи. Да и что у меня можно украсть? Кому нужен этот хлам? Если кому что и приглянется, пусть забирает».
