Она звала его: «Грег… Грег…», рыдая в голос, и скоро скатерть на столе отсырела от ее слез. Обмякшая и подавленная, она изнывала от острой жалости к самой себе. Это несправедливо… несправедливо! Столько времени, усилий и любви я вложила в него, и вот теперь его нет. Все планы на будущее рухнули в одночасье.
Постепенно рыдания стихли, а она все сидела, положив голову на стол.
Наконец она выпрямилась, вытерла глаза, глубоко и тяжко вздохнула, но еще долго не могла подняться и сидела, обводя взглядом комнату, ища, чем бы отвлечься от горестных мыслей.
Внезапно возникло ощущение, что Грег совсем рядом, что он все это время молчал и ждал, пока она успокоится.
– Что ж, сынок, мы были вместе двадцать пять счастливых лет, – произнесла она вслух. – Какого черта! Уж лучше двадцать пять счастливых лет, чем сто безрадостных. Правда? И потом… у меня еще есть Дженис и Джои… и так много друзей, которые сегодня все придут на похороны.
Похороны… Она снова вздохнула и поднялась со стула. Что ж, сейчас она простилась с сыном. То, что состоится через три часа, пережить будет уже легче.
На похороны Грега Рестона собрались триста пятьдесят полицейских со всей Миннесоты. Патрульные машины заполонили весь паркинг возле церкви. Зрелище было впечатляющим: полицейские заходили в церковь по двое, одеты они были в униформу – бледно-голубую, синюю, коричневую; белая выделяла среди них капитанов и старших офицеров. Здесь были представители всех полицейских управлений из семидесяти восьми округов штата. Они шли нескончаемым потоком, и вскоре помещение лютеранской церкви было переполнено и пестрело всеми цветовыми оттенками, словно полотна импрессионистов.
Ли Рестон, наблюдавшая за их движением, изумилась. Как их много! Какое грандиозное шествие! Внезапно от разноцветной толпы отделилась темно-синяя фигура.
– Здравствуйте, миссис Рестон. – Кристофер снял фуражку и держал ее под мышкой. Увидев его в форме, Ли, привыкшая к его довольно свободной одежде, вновь удивилась. При всех регалиях – в темно-синей форме, галстуке, с именной биркой, повязкой на рукаве, кобурой на кожаном ремне – Кристофер смотрелся гораздо солиднее, старше своих лет, и держался тоже соответственно. Она испытала необъяснимую гордость за него и в очередной раз, но уже по-иному, отметила его мужественность.
– Здравствуй, Кристофер.
Они очень сдержанно пожали друг другу руки, но в их глазах промелькнули молчаливая солидарность и поддержка, чувства искренние и глубокие, не сравнимые с официальными соболезнованиями тех, кто скорбит сегодня, но забудет обо всем уже завтра. В его рукопожатии Ли почувствовала огромную внутреннюю силу и, сама того не ожидая, ответила на него совсем не так, как полагалось скорбящей матери ответить на сочувствие скорбящего друга. Это был молчаливый диалог женщины с мужчиной.
