Наступает утро, но спать хочется еще сильнее.
Весь день проходит в неистовой борьбе со сном. Это еще хуже пурги. Чтобы не заснуть, Сашка время от времени вспоминает Чалина, и тогда злость вспыхивает в груди у Сашки и разгоняет сон.
Да, Чалин виноват во всем, он орал всегда на Сашку, и из-за этого Сашка поехал один, попал под завал… Конечно, виноват Чалин. Если бы он отнесся по-человечески… Хорошо, но женщину-то с ребенком он сам взял, назло Чалину, и завез их в снег — им-то дела нет до Чалина, им не важно, любит Сашка Чалина или нет. Они ему поверили, а он их завез в снег и свалил все на Чалина. И от этой страшной мысли Сашка мучается хуже, чем от зубной боли.
Женщина с сыном молчат, Сашка будит ее и надевает ей на ноги мешок. Больше он не может ничего сделать. Чаю нет, нет ни хлеба, ни сахару, все теплое он надел на них, а сам сидит в одном ватнике, А молчать невыносимо. Хорошо молчать тому, у кого совесть чиста.
— Простите, а почему вы в такое время едете? — совсем некстати чужим голосом хрипит Сашка.
Люда молчит, уткнувшись в воротник полушубка. Пар от ее дыхания ложится на лицо Амир-беку. Вся кабина покрыта инеем от их дыхания. Стекло обросло серебристым мхом льда, и они сидят, точно в пещере.
— Почему на Памир едете? — повторяет Сашка.
Люда, не поднимая головы, бормочет:
— Наслышалась в детстве о красных тюльпанах. Поехала, чтобы увидеть красные долины. Ведь они цветут как раз весной.
— А как же? Это обязательно, — вдохновляется Сашка. — Вот нам только бы с перевала съехать вниз… Там будет такая долина — маки растут по пояс. Красные-красные маки, и тепло, легко. Ручьи там пробегают. И в этих красных маках бегают архары с круглыми рогами. — Сашка начинает привирать: — И среди маков сурки стоят на буграх у своих норок и эти маки собирают на корм. И свистят сурки, друг друга предупреждают об опасности. А над ними орел летает, как планер.
Люда представляет себе красные маки у голубого ручья, теплое солнышко и засыпает… И Сашка остается один со своей мучительной виной. Он придвигается к женщине и ребенку и обнимает их руками. Теперь мальчик спит между ними и никогда не замерзнет. А у него, у Сашки, деревенеют пальцы, дубеют локти, колени. Сашка закрывает глаза. Застывая, он беспокоится о том, чтобы пацан лежал между ними…
Они уже не слышат, как бульдозер сбрасывает снег в обрыв, прокладывает туннель к машине.
Сашка чувствует, как кто-то тянет его, отрывает от Люды, от пацана, которого нельзя открывать: ведь такой мороз! Сашку вытаскивают наружу… Он чувствует у своих губ стакан и запах спирта. Сашка открывает глаза, и хочет взять стакан рукой, и не может: не сгибаются пальцы. Он выпивает и видит перед собой красное лицо Чалина. Чалин ругает его, и Сашка согласно кивает головой.
