Люда высунулась из кабины и уловила слова, смятые ветром:
— Э… про-еде-шь! Нет до-ро-ги-и!.. До… ро… ги…
Сашка только хмыкнул.
У Люды тревожно заколотилось сердце.
— Что он сказал? — спросила она Сашку. — Кажется, нет дороги?
— А… ерунда! — Сашка сдвинул кубанку на затылок.
Люда испугалась.
«Ехать с ребенком в ночь, когда нет дороги… около этого бесшабашного парня!..»
И вспомнилось, как Чалин перед выездом сказал Сашке:
— Смотри, Федотов, уймись! Я бы к тебе вообще пассажиров не сажал… Бешеный черт!
Снег вдруг посыпал из темноты белым роем.
— Куда мы едем? — спросила Люда.
— На перевал, — ответил Сашка. — Попробуем!
Машина опять пошла вверх, завыл мотор, ветер хлестал по стеклу снежными крыльями.
Сашка вдруг остановил машину, вылез из кабины и исчез в темноте. Потом появился с двумя камнями и бросил их в кузов один за другим. В кабине загрохотало, а Сашка пропал снова и, невидимый в темноте, стал швырять еще камни. Люде показалось, что по машине бьют гигантским молотом. Грохот, лязг, свист ветра, пыль — и эта бессмысленная погрузка камней среди ночи… Спьяну, что ли?
Амир-бек завозился и тонко заплакал. Люда высунулась из кабины, прокричала, чуть не плача:
— Послушайте, слушайте, что вы делаете?
Гром смолк.
Сашка подошел.
— Вам чего?
— Зачем вы кидаете эти камни?
— Догружаю машину. Легкая, так не пройдет.
Амир-бек заплакал еще громче.
Сашка огорчился:
— Ой, пацан, не плачь!.. Сейчас поедем.
Они поехали. Амир-бек плакал все громче. Люда молчала, закусив губу.
Сашка повздыхал, повздыхал виновато и пробормотал:
— Может, ему сахару дать?..
— Он испугался.
— Что же делать-то, а?
— Не могли осторожнее положить ваши камни! Я сама испугалась: думала, обвал.
Сашка стыдливо засмеялся и почесал в затылке.
«Ему смешно еще!» — подумала Люда гневно.
Амир-бек плакал тихо, уткнувшись ей в грудь.
Машина скоро начала вязнуть в свежем снегу. На повороте она стала буксовать, и Сашка выключил мотор. Посидели в тишине, слушая вой ветра и грустный плач Амир-бека.
— Что ж, пацан, поедем обратно? — спросил Сашка мальчика.
Амир-бек замолчал и засопел, засыпая.
Они спустились обратно в кишлак уже к полуночи и около одной кибитки увидели свои машины.
— Сейчас Чалин будет ругаться… — предупредил Сашка и стал стучать в дверь. — Не люблю я Чалина!
Открыл им киргиз в кальсонах, в халате внакидку.
В низкой комнате шоферы спали вповалку на полу.
Чалин сидел у стола и при свете керосиновой лампы читал книгу. Его косматая голова светилась, как у святого, багровое лицо было страшно.
