— Зачем? — Он поднимает седые брови.
— Не так уж часто у меня умирают братья.
Удар в больное место. Августу не повезло с близкими. Его сыновья, на которых он возлагал надежды, умерли, дочь — распутница, внучка — тоже. А он сам — трясущийся старик, проживший на свете семьдесят два года… и, видимо, собирающийся прожить еще столько же.
Кто останется после него? Тиберий, нелюбимый племянник. И Германик — нелюбимый племянник нелюбимого племянника. Родные сыновья Августа не дожили до сегодняшнего дня. А единственного внука он сослал на отдаленный греческий остров. И придет время, того придушит какой-нибудь честолюбивый центурион… Так часто бывает.
Так кому оставить империю? Хороший вопрос. Поразительно хороший.
Некоторое время Август стоит без движения, размышляет.
— Годичная служба в качестве младшего трибуна в Мавританском легионе. Это весь твой военный опыт?
— Да, принцепс.
Говорят, Август знает и помнит все. Теперь он не даст мне назначения. Хотя… есть еще воля богов.
Август молчит. Старческие глаза слезятся.
— Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? Тебе будет трудно, — говорит он. — Тебя будут ненавидеть за твое положение, за мою доброту к тебе и презирать за твою неопытность. Ты собираешься положить голову в пасть льву и надеешься, что будешь хорошо при этом выглядеть.
— Я надеюсь, что льва хорошо перед этим покормили.
Дерзость. Август кривит губы. Темные старческие пятна идут по его лбу, щекам; на нижней губе — смазанная желтой мазью язвочка. Я не могу оторвать от нее глаз. Возможно, принцепс просто выжил из ума, думаю я. Со стариками это бывает… А со стариками, полвека держащими власть в Риме, тем более.
— Ты просто надеешься, Гай? Твой брат бы заранее об этом позаботился.
На мгновение я чувствую себя так, словно из-под ног у меня ушла земля. Землетрясение.
— У меня…
— А у тебя не было времени, — прерывает Август. — Понимаю. А ты не думал, Гай: может быть, даже самый сытый лев захочет убить тебя — скажем, для развлечения?
Ливийская пустыня. Красный закат, черный край земли, словно запекшаяся на лезвии ножа кровь. «Смотри, Гай».
— Думаю… лев в своем праве. Что тут скажешь.
— Ничего, — соглашается принцепс. — Но сказано хорошо.
В саду журчит фонтан и жужжат пчелы. Римская семейная идиллия. Особенно если забыть, что семьи у принцепса как таковой нет.
— Привилегия льва — брать, не спрашивая, — говорит Август задумчиво. — Это про нас, про Рим. Хорошо. Что ты знаешь о Германии, мальчик?
