«Нам что, — думают эти люди. — Нас назначили сюда в наряд наблюдать за порядком, а что тут происходит — для нас безразлично».
Отец Иоанн взглянул вверх на купол собора, увидел изображение Четырех Евангелистов, столь ему знакомых за годы его служения, опустил взор на аналой с Евангелием, вспомнил, что его слушает паства. И он обычным тоном читающего Священную книгу священника заканчивает главу.
Голос его, довольно высокого тембра, — «удивительно молодой голос», — как тогда говорили, звучит все так же, как несколько лет тому назад, когда в гимназии он был моим учителем, звучит так же, как у нас в доме, где он был близким другом моего отца и часто запросто бывал. Тринадцать лет они прослужили вместе в соборе, где мой отец был старостой.
Обласканный Царской Семьей и глубоко чтимый ею, он был далек от стремления к мирским благам и почестям.
В моей семье был такой случай. Брат поступал в морское училище. Отец нашел случай попросить отца Иоанна:
— Батюшка, благословите нового моряка на службу Царю и Отечеству.
Батюшка сначала глубоко задумался, затем как бы очнулся, и, обратившись к кадету, сказал:
— Да благословит тебя Господь Всемогущий и да охранит тебя святая Десница Его, как на водах, так и под водой.
За отцом Иоанном уже тогда установилась слава провидца будущего. Поэтому сказанное батюшкой даже несколько обеспокоило моего отца.
— Что это значит — «под водой»? Тонуть моему сыну придется, что ли? — говорил он, придя домой.
Слова отца Иоанна были прочно забыты. Вспомнили о них только через четверть века, когда брат был назначен командиром подводной лодки.
В то время, когда батюшка произносил свои вещие слова, еще и разговоров не было о кораблях, плавающих под водой.
В последние годы жизни отца Иоанна злобный большевизм стал показывать свою суть. Отец Иоанн был всегда полон снисхождения к людским слабостям и прегрешениям, но для губителей нашей родины он нашел слова гнева и проклятия. Огненным словом обрушился он на них в своих проповедях, полных горячего патриотизма. Это не было забыто новой властью. Ей нужно было стереть с лица земли все напоминающее об отце Иоанне.
Поэтому они разрушили Андреевский собор, столь тесно связанный с его именем.
Отец Иоанн Сергиев с самого своего прибытия в Кронштадт был дружески принят в семье моего деда. Крайне добрый и приветливый отец Иоанн иногда казался грустным и спрашивал: почему кронштадтцы, как духовенство, так и миряне, недружелюбно к нему относятся? Действительно, многие горожане говорили: «Назначили какого-то сельского попика в собор, могли и кого получше назначить».
