Вскоре на одном из крестных ходов несли по городу чудотворную икону Знамения Божьей Матери по той улице, где был дом Мошниной. Пошел сильный дождь. Чтобы перейти на другую улицу, крестный ход направился через двор Мошниной. Агафья вынесла больного сына во двор и приложила к чудотворной иконе. С этого времени Прохор стал поправляться и скоро совсем выздоровел. Так исполнилось обещание Царицы Небесной посетить отрока и исцелить его.
С восстановлением здоровья Прохор продолжал успешно свое обучение: читал Часослов, Псалтирь, выучился писать, полюбил Библию и духовные книги.
Старший брат Прохора, Алексей, имел свою лавку в Курске, и малолетнего Прохора приучали к торговле в этой лавке. Но к торговле и барышам не лежало его сердце. Молодой Прохор каждый день до работы посещал храм Божий, вставал раньше других и спешил к утрене и ранней литургии.
В то время в Курске жил юродивый, имя которого теперь забыто. Прохор с ним познакомился и всем сердцем прикипел к юродивому. Последний в свою очередь возлюбил Прохора и еще больше расположил его душу к благочестию и уединенной жизни.
Его умная мать все примечала и душевно радовалась, что ее сын так близок к Господу. Редкое счастье выпало Прохору иметь такую мать и воспитательницу, которая способствовала его желанию выбрать себе духовную жизнь.
Через несколько лет Прохор стал заговаривать о монашестве и осторожно старался разузнать, не будет ли мать против того, чтобы ему пойти в монастырь. Он, конечно, заметил, что добрая его воспитательница охотнее хотела бы отпустить его, чем удержать в мире. От этого в его сердце еще сильнее разгоралось желание монашеской жизни. Тогда Прохор начал говорить о монашестве со знакомыми людьми, и во многих он нашел сочувствие и одобрение.
Воспоминания о преподобном Серафиме
Не помню за давностью, почему мои родители отправились в Муромские леса, в Саровский монастырь, забрав с собой всю громадную семью и чуть ли не всю дворню.
При входе в длинную, низкую монастырскую трапезную нас, детей, охватила легкая дрожь, не то от сырости, не то просто от страха. Монах, стоя за аналоем, читал Жития Святых. Почетные гости сидели в глубоком молчании за длинным столом. Лениво ели «почетные», брезгливо черпая деревянными ложками из непривычной для них общей чаши. Крестьяне за другим столом усердно хлебали вкусную монастырскую пищу. Те и другие молчали. Под тускло освещенными сводами раздавался только монотонный голос чтеца да сдержанное шарканье по каменному полу туфель служек, разносивших кушанье в деревянных чашках и на деревянных лотках.
