— Мы не против, чтобы на свет всплыла истина, но не можем согласиться с тем, что нас хотят обвинить в неэтичности.
— Кто готовит статью?
— Некий Пол Дарк.
— Знаю. Молод, горяч, напорист.
— Речь идет не о какой-то сенсации, которая увлечет читателей. Мистер Дарк может погубить всю рекламную кампанию. Он ведь не разобрался в сути того, что произошло.
— А что-то действительно произошло?
— Мы не хотели бы раскрывать тайну перевоплощения девушки. Надо охранять свои секреты… К тому же репортаж Дарка будет с искажениями повторять лишь то, что выйдет в наших рекламных статьях.
— Очевидно, вы правы, — медленно произнес Хеннингер. — Дарк еще молод. Он не разобрался в этом вопросе и слишком строго подошел к тому, как вы хотите сделать рекламу.
— Мне так неловко: не хотелось бы влиять на вашу издательскую политику…
— Что вы! — Хеннингер снисходительно махнул рукой. — Это всего лишь недоразумение, которое надо уладить. Секрет вашего крема будет сохранен.
— Благодарю вас! — с чувством промолвил Фасберже.
Пат Дарк ежедневно работал над материалами, которые принес в редакцию, он отшлифовывал каждую фразу.
Бренда буквально захлебывалась от восторга:
— Какой блеск! С обманом будет покончено. Фирма «Черил» едва ли устоит… Ее новый крем будет убит в самом зародыше. Мне жаль только Мэри Стенз: они ее загрызут.
— Не думаю, что это произойдет. Она стала красавицей. Это поможет ей сделать карьеру актрисы.
— Одной красоты для этого мало…
— Но без нее не добьешься успеха. К тому же скандал с кремом, ее связь с доктором, который делал подпольный аборт, послужат ей хорошей рекламой. Многие захотят на нее посмотреть!
— Надеюсь так и будет, — сказала Бренда. — Лично я считаю, что на ее долю выпадут тяжкие испытания.
— Для меня важен прежде всего мой репортаж!
* * *
На следующий день Дарка вызвал к себе ответственный редактор. Предложив Полу сесть, Бейзил Бомон не без смущения сказал:
— Помнишь о репортаже, который мы с тобой недавно обсуждали. Чарлз Хеннингер запретил его публиковать!
— Это же серьезное разоблачение! Как можно от него отказываться?
Бомон только и мог сказать:
— Я не председатель концерна, но привык, зарабатывая на жизнь, выполнять приказы начальства. Шеф изъявил желание, чтобы мы ни словом не упоминали о продукции фирмы «Черил».
— Он хоть знает, о чем идет речь?
— Я не мог его расспрашивать. Возможно, он один из акционеров этой фирмы.
— Он не имеет права запрещать такую публикацию! Напечатать ее — наш гражданский долг.
