Во-вторых, это появление у судов новой, неизвестной Монтескье и его современникам функции конституционного контроля, в силу которой судебная власть обрела право фактически аннулировать, т.е. прекращать действие законов и иных нормативных актов в силу их противоречия конституции. Как отмечает Р.З. Лившиц, "предоставление судам права признавать недействительными и отменять нормы органов власти и управления кардинально меняет роль суда, он перестал быть органом разрешения индивидуальных споров, его компетенция распространяется на нормотворчество... При этом авторитет суда в определенном смысле поднимается выше авторитета другого властного органа, поскольку суд может отменять решение этого органа, а тот не может отменить решение суда"[7].
Таким образом, судебная система становится судебной властью тогда, когда она наделяется определенными возможностями воздействия на другие ветви власти, включается в систему сдержек и противовесов, препятствующих узурпации всей государственной власти какой-либо из ее ветвей.
Неотъемлемой характеристикой судебной власти является ее полнота. Конституция РФ гарантирует каждому лицу судебную защиту его прав и свобод (п. 1 ст. 46 Конституции РФ), а решения и действия (бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд (п. 2 ст. 46 Конституции РФ). Эти конституционные положения очерчивают роль и место судебной власти в государственном устройстве Российской Федерации.
Превращение судебной системы в судебную власть качественно меняет в сторону повышения общественную значимость независимости суда как важнейшего звена в механизме самоограничения всей государственной власти.
Очевидно, что если суд не свободен в своих решениях, если эти решения принимаются под воздействием других государственных органов или иных заинтересованных субъектов, то он не способен быть объективным арбитром в социально-правовых конфликтах.
Вместе с тем, рассматривая проблему независимости суда, необходимо, на наш взгляд, учитывать следующие аспекты.
Во-первых, здесь вряд ли уместна дихотомия: независимость — зависимость. Социальные явления в своем абсолютном выражении крайне редко встречаются (если вообще встречаются) в реальной жизни. Вряд ли можно представить себе суд, функционирующий в вакууме, изолированный от всех внешних факторов, воздействующих на принимаемое им решение. Столь же трудно представить такую степень воздействия, которая лишила бы судью свободы выбора, какие бы негативные последствия для него лично реализация этой свободы ни повлекла
