, после их сегодняшнего разговора.
Дори вошла в дом. После холодного воздуха, как оно обычно бывает, сразу чувствуешь все запахи помещения, и замёрзший нос Дори достигли запахи дыма, кофе, пива и жареного лука. Всё это, в сочетании с нелепыми элементами интерьера, вроде крошечного заляпанного бог знает чем диванчика, давало какое-то неповторимое ощущение того, что всё именно так, как должно быть.
Делвин ничего не говорил. Отложил сигарету и поставил кофеварку на огонь. В тишине кофеварка начала свистеть, в тишине он снял её с огня. В тишине отцедил остатки кофе, в тишине налил напиток в чашку. Протянул её Дори, сел напротив. Они оба понимали, зачем она здесь, и оба понимали, что оба понимают.
За несколько часов пути Дорин так и не удалось сформулировать тот самый вопрос, который она должна задать Делвину. Оставила всё на волю случая.
Сделала пару глотков из чашки. Делвин смотрел на неё, не отрываясь.
– Какой он, Бьютт?
Сжала чашку сильнее.
– Потерянный.
Ещё несколько минут сидели в полной тишине, нарушаемой только едва слышимой вибрацией старого холодильника.
Дорин никогда не поймет, как так вышло, но в эту секунду Делвин Хэнсен стал самым близким ей человеком, за всю жизнь никого не было ближе. Поставила чашку с кофе. Подошла. Стараясь не глядеть ему в глаза, обняла. С успокоением сердца расслабилась, когда почувствовала его руки на своей спине. Она знала, что в эту секунду его взгляд ничего не выражает, как и всегда. Наверно, пилит стену за спиной Дори. От этой мысли сжала его с ещё большей силой.
Страх и сомнения напрочь оставили Дорин – ей нужно было найти ответ на свой вопрос, найти дно под ногами. Ей нужно было попасть домой.
Оторвалась от него, подалась чуть назад. Уверенно посмотрела ему в глаза. Подметила, что была права – эмоций ровно столько же, сколько у её погибшего пса. Дотронулась губами до его правой скулы. Получила ответ. Отдала вибрацию. Получила ответ.
Диванчик перестал подходить – оба, опираясь на стены, прошли за стойку с бутылками и журналами, вглубь комнаты, разделенной на разные секции. Кровати как таковой не было: ею служил брошенный на полу матрас с накинутым на него одеялом. Дори точно знала: сейчас, её тело - не помеха. Её потерянность - не помеха. Слишком большая закомплексованность, слишком стройные руки Дела - всё это не помеха тому, зачем она здесь. Найтись. Не было больше ни рамок, ни чужих глаз, ни колких насмешек, не было ничего, кроме Дорин, совершеннейшей из когда-либо созданных.
