– А у меня – новый мяч!
Аллочка вбежала в дом и вскоре появилась с мячом.
– А тебе не дам! На золотом крыльце сидели царь-царевич, король-королевич... – ударяла она по мячу.
Полосатый упругий, он звонко отскакивал от земли. Как будто мне назло. А мой синий порвался – у забора лежит одна его половинка с дождевой водой внутри.
Подскочив, я выхватил мяч.
– Отдай! Я маме пожалуюсь!
– Не-а.
Со всей силы я швырнул мяч и застыл, провожая его взглядом, – он летел над забором во владения бабы Маруси. Подбежав к забору, мы стали заглядывать в щели. Вон он, в траве, возле вскопанных грядок. Там зловеще темнела и будка Полкана.
– Надо маму позвать, – предложила Аллочка.
– Не надо, – я шагнул к калитке.
– А ты не боишься?
– Не-а, – сердце мое бешено колотилось.
Скрипнула калитка. Мгновение нерешительности. Шажок – все, Рубикон перейден. Подбежав, я схватил заветный мяч и... увидел несущегося на меня черного монстра. Со всех ног я ринулся наутек. Добежал до калитки. «А-ав!»
Вылетев из калитки, остановился. Посмотрел на ногу возле края шортов – там краснели три дырочки, из которых потекли тоненькие струйки крови.
– Ма-а-ма-а!
Передо мною вдруг появилась тетя Валя. Глянула на мою ногу и, не сказав ни слова, подхватила меня на руки и понесла. За нами семенила перепуганная Аллочка.
– Что?! Что случилось?! – переполошилась мама, когда тетя Валя опустила меня дома на пол.
На крик выбежали папа и бабушка.
– Лена, успокойся, – стала утешать маму тетя Валя. – Видишь, не глубоко.
– Семен, неси перекись и зеленку! Может, вызвать «скорую»?
Мама вытерла ваткой кровь, смазала ранку перекисью водорода. Потом моя нога стала зеленеть.
– Ой, как же оно так случилось?! Клятый пес! – в дом, как ураган, ворвалась баба Маруся. – Как же я забыла его на цепь посадить? – наклонившись, осмотрела мою ногу. – Та нет, не укусил, он своих не кусает. Только клыками ударил.
– Он у вас привит? – взволнованно спросила мама.
– А то как же – от чумки, в этом году водила.
– А от бешенства?
– Не, от бешенства ему не надо, – уверенно ответила баба Маруся.
– Почему же? Вдруг он бешеный? – мама забила в набат.
– Та, Лена, какой же Полкан бешеный? Он ни одну суку уже год не нюхал.
– Боже, неужели придется делать уколы?
Уколы?! Я застучал ногами по полу.
– Та, Лена, ты что – сдурела? Какие уколы? Ну что ты орешь как резаный? – обращалась баба Маруся то к маме, то ко мне.
– Ну, хватит, разошелся, – сказал папа. – А еще танкистом хочешь стать.
