80
Креативность
еще одно воспоминание о будущем. Сталкиваясь с будущим, - я имею здесь в виду столкновение с чем-то новым, неведомым, - нам не остается ничего другого, как положиться на свою способность к импровизации, довериться ей. Сформулировав мысль таким образом, мы должны признать, что доверчивость обозначает и уверенность в себе, и мужество, и бесстрашие во всех аспектах. Бесспорно также, что, обретя уверенность в себе перед лицом туманного грядущего, мы наконец в состоянии безоглядно, с поднятым забралом и открытым сердцем устремиться к настоящему.
Можно привести несколько примеров из клинической практики. Роды, уринация, дефекация, сон, плавание в воде, сексуальный акт -все это суть субстанции, в отношении которых полезно забыть про старание, борьбу и напряжение, где уместнее расслабленно, доверчиво и уверенно разрешить природе творить свой произвол.
Даоистическая рецептивность. Два этих понятия, даосизм и рецептивность, включают в себя широкий круг свойств и явлений, сколь важных, столь же и трудных для понимания, пояснять которые зачастую приходится очень и очень фигурально. Большинство из этих тончайших и деликатнейших даоистических атрибутов креативности многократно, с разных сторон описаны самыми разными авторами, занимавшимися изучением креативности. Единственный факт, с которым не могут не согласиться все без исключения исследователи, заключается в том, что для начальной, инспирационной, фазы творчества характерна некоторая степень рецептивно сти, невмешательства или <смиренного принятия>; признается также ее необходимость -теоретическая и динамическая. В таком случае перед нами неизбежно встает вопрос: как эта рецептивность, или <согласие с существующим>, соотносится с синдромом самозабвенного погружения в сиюминутную данность?
Рассмотрим в качестве примера отношение художника к его модели. При этом можно отметить своего рода деликатность, или уважение (здесь мы не заметим желания <улучшить> и не обнаружим стремления властвовать), которое сродни <серьезному> отношению. Художник обращается со своей моделью как с некоей данностью, как с per se, имеющей неотъемлемое право на самостоятельное существование; он отнюдь не склонен рассматривать ее как материал для создания новой, лучшей сущности, как инструмент для достижения иных, не заложенных в ней, целей. Художник в данном случае уважает право модели на самостоятельное существование, а следовательно априорно признает ее заслуживающей уважения.
