А банковская карточка Крота, была для нас тем же самым чудом, что и старая, медная лампа для нищеброда по имени Алладин. У меня удерживали пятьдесят процентов зарплаты, Лётчик находился в перманентном поиске работы, а Охотник, а что Охотник? Охотник — это Охотник. Несмотря на то что он лихо водил автопогрузчик на том же самом заводе где работал и я, не было у него денег. Дело закрыто.
Водка текла даже не рекой. Амазонка в весеннем разливе, будет подходящем названием для тех дней, когда на троих покупалось как минимум четыре бутылки водки. И их все равно не хватало.
Мы были братьями по граненому стакану. Гвардейцы, низложившие Ришелье и ставшие кардиналами. Вот кем были мы в своих ночных пьяных песнях, спетых хриплыми голосами по дороге домой.
Если мне раньше нравилось выпивать, то теперь с обескураживающей простотой я понял, что пьянка это я и есть.
Я жил от пятницы до пятницы.
Воскресенье тратилось на бурное обсуждение прожитых в умате вечеров.
Понедельник был вызовом.
И я ненавидел все это дерьмо.
Свою работу, свою загубленную жизнь, страх в глазах родителей, которые переживали, что мне могут заменить режим если я попаду в какую-нибудь передрягу, Вику, которая к тому времени кроме шмоток, денег и богатых знакомых не имела тем для обсуждений.
Я ненавидел мой рухнувший воздушный замок, кирпичи и черепица которого, лежали вперемешку с дубовым паркетом и кованой оградой. Я жил, завидовал и ненавидел всех тех, кто начал добиваться что-то в жизни.
Вообще зависть страшное чувство. Я живу в стране, где люди готовы завидовать всему: новой обновке, зарплате случайно повстречавшегося одноклассника, отредактированным до неузнаваемости фотографиям, выложенным в социальные сети, тем что ты похудел, или наоборот стал атлетически сложенным, мобильнику, дороже чем у твоего оппонента, красивым подруге или другу.
Первый вопрос, который задают тебе люди, с которыми ты виделся много лет назад: «Здорово! Где работаешь?»
И с напряжением в глазах ждут твоего ответа.
Если твоя новая должность или зарплата выбивают у них почву из-под ног, лица медленно стекают в маску за которой блестят искрящиеся от зависти глаза, если же твой ответ подкинул дровишек в костёр раздутого самомнения, то и лица становятся снисходительными, расслабленными как после секса и свысока глядя на тебя они произносят: «Нууу, тоже деньги».
А как же, возразит уважаемый читатель, ведь работа в наше время самое главное. Надо жить, надо кормить семью, детей. Только бездельники не работают.
