Она подошла къ отцу и рѣзко воскликнула:
— Тебѣ незачѣмъ было такъ жестоко отталкивать меня; вѣдь я сама ушла бы въ тотъ моментъ, когда мнѣ стало бы ясно, что то единственное, чего я здѣсь искала, а именно сердце отца, останется для меня недоступно. Я никогда не знала родительской любви. Мать для меня была чужда, объ отцѣ я знала только, что онъ живетъ далеко за океаномъ и отвергъ меня изъ ненависти къ моей матери. Я прибыла сюда съ неохотой; вѣдь я тебя не знала и не любила, а лишь боялась тебя. Но дядя сказалъ мнѣ, что ты одинокъ и озлобленъ на весь міръ, что ты глубоко несчастенъ, несмотря на все свое богатство, что ты нуждаешься въ любви и что только я одна могу дать тебѣ ее. Этимъ онъ заставилъ меня, несмотря на мое сопротивленіе, поѣхать сюда за нимъ; этимъ онъ укрощалъ меня каждый разъ, когда я выражала желаніе уѣхать отсюда на родину. Но теперь онъ вѣроятно не станетъ удерживать меня, а если бы и сдѣлалъ это, то я все-таки вырвалась бы отсюда. Сохрани за собою свои богатства, отецъ, которыя только, по твоему мнѣнію, влекли меня къ тебѣ. Они не принесли тебѣ блага — это я давно знала и заключаю объ этомъ опять изъ твоихъ словъ. Если бы ты былъ бѣденъ и покинутъ, я все-таки попыталась бы полюбить тебя, теперь же я не могу этого. Я уйду отсюда сейчасъ же.
Въ этой вспышкѣ и упрямствѣ молодой дѣвушки было что-то безграничное, но какъ разъ въ нихъ-то и проявилось то, что оказало сильнѣйшее дѣйствіе, нежели это могли бы сдѣлать просьбы, а именно сходство дочери съ отцомъ. При обычномъ теченіи жизни это сходство въ лицахъ шестнадцатилѣтней дѣвушки и человѣка съ уже сѣдыми волосами могло затушевываться или проявляться лишь въ нѣкоторыхъ признакахъ; здѣсь же, въ моментъ высшаго возбуждѣнія, оно выступило съ такой силой, что рушилось всякое сомнѣніе въ немъ.
Францъ Зандовъ противъ своей воли долженъ былъ замѣтить это сходство. Вѣдь это его глаза горѣли предъ нимъ, вѣдь это его голосъ звучалъ въ его ушахъ, вѣдь это его собственное упрямство было теперь направлено противъ него. Всѣ его черты до единой повторились въ его дочери. Голосъ крови и сходство характеровъ проявлялись такъ громко и неопровержимо, что въ немъ стала исчезать навязчивая идея, которой онъ столь долго былъ проникнутъ.
Фрида обратилась къ дядѣ:
— Черезъ часъ я буду готова въ дорогу. Прости, дядя Густавъ, что я такъ плохо слѣдую твоимъ указаніямъ и дѣлаю безплоднымъ все твое самопожертвованiе, но я не могу поступить иначе, не могу!
