— Она должна сдѣлать это! — твердо заявилъ Густавъ. — Я знаю, что ей это будетъ тяжело, и порой она дѣлаетъ попытки къ возмущенію, но я все-таки умѣю успокоить эту упрямую головушку.
Между темными бровями Джесси появилась глубокая складка недовольства.
— Сознаюсь вамъ, мистеръ Зандовъ, что нахожу очень странными вашъ тонъ и все ваше обращенiе съ Фридой, — промолвила она. — Вы обращаетесь съ нею совсѣмъ какъ съ ребенкомъ, обязаннымъ беспрекословно подчиняться вашему высшему надзору и повидимому совершенно забываете, что когда нибудь она должна будетъ занять свое мѣсто рядомъ съ вами.
— Вотъ для этого и нужно сперва воспитать ее, — снисходительно замѣтилъ Густавъ. — Пока ей еще только шестнадцать лѣтъ, а я уже давно вступилъ въ третій десятокъ и, слѣдовательно, все-таки являюсь старшимъ для этого ребенка и могу требовать отъ Фриды уваженія.
— Да, видимо это такъ. Но я отъ своего будущаго супруга ожидала бы еще кое чего иного, кромѣ того, что онъ являлся бы объектомъ моего уваженiя.
— Да, вы, миссъ Клиффордъ!.. это — кое что совсѣмъ иное: по отношенію къ вамъ никто и не позволилъ бы себѣ подобнаго тона.
— По всей вѣроятности потому, что мое состояніе даетъ мнѣ право на извѣстнаго рода щепетильность по отношенію ко мнѣ, тогда какъ по отношенію къ бѣдной, зависимой сиротѣ, которую подымаютъ до себя, дозволителенъ любой тонъ.
Это замѣчаніе прозвучало столь горько, что Густавъ насторожился и вопросительно взглянулъ на Джесси, причемъ спросилъ:
— А вы думаете, что Фрида принадлежитъ къ натурамъ, дозволяющимъ „поднять“ себя?
— Нѣтъ, наоборотъ, я считаю ее очень гордой и значительно болѣе энергичной, чѣмъ это можно было бы допустить для ея возраста. Вотъ именно потому-то мнѣ и непонятна ея безвольная подчиненность.
— Да, я кое что понимаю въ дѣлѣ воспитанія, — увѣренно заявилъ Густавъ. — Что касается вашего предложенія уже теперь открыть всю правду, то я думаю совершенно иначе. Вы не знаете моего брата; его упрямство еще далеко не преодолено и вспыхнетъ съ удвоенной силой, если онъ откроетъ всю эту комедію. Въ тотъ моментъ, когда онъ узнаетъ, что я приблизилъ къ нему Фриду намѣренно, съ совершенно опредѣленной цѣлью, его гнѣвъ разразится во всей своей силѣ, и онъ удалитъ насъ обоихъ обратно за океанъ.
— Это было бы конечно очень скверно: вѣдь тогда погибли бы выгоды всей интриги.
Очевидно Джесси была очень разстроена, разъ употребила некрасивое слово „интрига“; но оно сорвалось съ ея устъ, и вернуть его было невозможно. Однако Густавъ выразилъ полное согласіе съ нею.
