– Это пусть вас не тревожит, мистер Кобб, – ответил я. – Уверяю вас, все будет в порядке.
Но его лицо не посветлело.
– Вы что же, совсем ее не полечите?
И я оказался перед одной из критических дилемм ветеринарной практики. Владельцы наших пациентов чувствуют себя обманутыми, если мы не «полечим» животное. А мистер Кобб нуждался в лечении куда больше своей любимицы. Тем не менее я не собирался тыкать в Мертл иглой только ради его спокойствия, а потому извлек из чемоданчика витаминную таблетку и затолкнул ее собачке в глотку.
– Ну, вот, – объявил я. – Думаю, это пойдет ей на пользу.
А про себя решил, что не такой уж я и шарлатан: вреда от витаминов ей во всяком случае не будет.
Мистер Кобб приободрился.
– Расчудесно! Очень вы меня успокоили. – Он проследовал впереди меня в роскошно обставленную гостиную и зигзагами направился к домашнему бару. – Выпьете на дорожку?
– Нет, спасибо, – ответил я. – Лучше не стоит.
– Ну, а я капелюшечку выпью. Надо нервишки в порядок привести, а то уж очень я расстроился. Он плеснул в стопку порядочную порцию виски и кивнул мне на кресло.
У меня перед глазами маячила постель, но все-таки я сел и смотрел, как он прихлебывает свое виски. Мало-помалу я узнал, что он букмекер, но удалился от дел и месяц назад переехал в Дарроуби из Уэст-Райдинга. Только скачки у него все равно в крови, и он посещает на севере Англии их все, но только уже как зритель.
– Всегда такси беру и денек провожу преотлично!
Мистер Кобб весь просиял при воспоминании об этих отличных деньках. Но тут же его щеки затряслись, и лицо вновь приняло страдальческое выражение.
– Только вот собачку мою бросаю. Дома ее оставляю.
– Ерунда! – сказал я. – Ведь я вас часто вижу на лугах. Вы же с ней много гуляете?
– Ну, да. Каждый день и подолгу.
– Следовательно, живется ей очень хорошо. И выбросите из головы эти глупости.
Он осиял меня улыбкой и плеснул в стопку новую порцию виски, пальца на три.
– А вы славный парень! Дайте-ка, я вам все-таки налью одну на дорожку.
– Ну, хорошо. Только поменьше.
Пока ми пили, он совсем разомлел и смотрел на меня уже почти с обожанием.
– Джеймс Хэрриот, – произнес он заплетающимся языком. – Джим, значит?
– Ну-у, да.
– Так я вас буду звать Джимом, а вы зовите меня Хамфри.
– Ладно, Хамфри, – сказал я и допил свою стопку. – А теперь мне пора.
Проводив меня на крыльцо, он положил руку мне на плечо, и лицо его вновь посерьезнело.
– Спасибо тебе, Джим. Мертл ведь очень худо было, так я тебе ну так благодарен, что и сказать нельзя.
