Начальственный баритон в трубке превратился в взволнованный тенор.
Прижав плечом к уху запотевшую трубку, Бортнев поставил коробок спичек и ловко прикурил сигарету.
Наконец начальство выговорилось, и Василий Петрович получил возможность вести двусторонний разговор.
— Понятно, Вячеслав Николаевич… Конечно, демократией надо руководить. Нет, на самотек не пустим. Но ученый совет собирать придется. Надо выносить на обсуждение… Правильно, но есть вещи, которые взаперти не удержать. Это же наука, и я, как директор института, считаю своей обязанностью… Что, вопроса нет? В этом я не убежден. Да, ответственность решения я себе представляю… Безусловно, революцию устраивать не будем. Все, что можно смягчить… Но от рассмотрения вопроса не уйти… Я все обдумаю. Разрешите вам завтра подробнее доложить.
Маков разрешил. Василий Петрович положил трубку на рычаги и, услышав в аппарате знакомый щелчок, отключавший его от внешнего мира, облегченно вздохнул и принялся перечитывать докладную записку Жебелева.
Да, ковырнул Николай Павлович, как говорится, под ребро. Умница мужик, ничего не скажешь. Этот не будет острые углы обходить.
Василий Петрович перечитывал логичные и обоснованные строчки докладной записки. Просматривал приложенные расчеты с колонками цифр, разбирался в формулах экономической эффективности, разглядывал графики и диаграммы.
С привычным сожалением Бортнев подумал о своем суматошном директорстве, о невообразимой текучке, которая с головой втянула его в бумажную трясину. Подумал о своей неоконченной рукописи по теории решения пространственных, статически неопределенных систем, в которой вырисовывались оригинальные выводы. Монография была начата пять лет назад, когда Бортнев, работая, как и Жебелев, рядовым руксеком, провел интересные исследования. Их надо было доработать. Но на шее висело руководство институтом, висел стопудовый камень.
Бортнев оценил предложение Жебелева о ликвидации ненужных ограничений по применению в строительстве металлических конструкций. Слишком уж этот сборный железобетон раструбили. Но он понимал и последствия докладной записки, если ей дать «зеленую улицу». Безобидное на первый взгляд предложение Жебелева ставит под сомнение ответственный документ, утвержденный коллегией министерства.
То-то Маков тревожится. Он же был одним из активных создателей этого документа. Он и Лаштин запевалами были. Два года на этом документе как на коне ехали, а вот теперь Жебелев нацелился их из седла выбить.
