Кривая роста | страница 53
Виной тому было стечение обстоятельств, проклятая цепь опозданий, сжимавшая Лешку в железных тисках со дней его розового детства.
Попытка увильнуть от поездки в подшефный колхоз объяснялась отнюдь не леностью или, тем более, политической несознательностью Утехина. В субботний вечер Лешка был приглашен на день рождения к другу, хлебосольному и общительному парню, работающему художником по рекламе, что позволяло ему вести безбедную жизнь.
Не получив освобождения от шефского мероприятия, Лешка отправился к другу с твердым намерением преподнести ему комплект шариковых карандашей, выпить пару рюмок, станцевать под магнитофон традиционный шейк и в десять вечера возвратиться в собственный «угол» у пенсионерки Гликерии Федоровны, чтобы морально и физически подготовиться к уборке ранней моркови.
Но слаб человек, и велики беси. Во втором часу ночи, одурманенный смешанными винно-водочными парами, Лешка заснул на табурете в коммунальной кухне. Инстинкт самосохранения разбудил его, когда времени осталось ровно в обрез, чтобы не стать единственным в институте дезертиром.
Возле автобусов метался Сергей Потапович Харлампиев с длинным списком в руках. Поскольку Харлампиева всегда упрекали (в том числе) в недостаточной для получения персонального оклада общественной активности, он вызвался быть организатором-распорядителем во время поездки в подшефный колхоз. Два дня Харлампиев напряженно трудился, разбивая участников подшефного мероприятия на рабочие пятерки. В основу этих пятерок был положен алфавитный принцип. Два дня Харлампиев выводил в списках фамилию за фамилией и представлял, как по его четкой команде выстроятся пятерки на букву «а», за ними пятерки на букву «б», затем примкнут пятерки на букву «в» и так далее.
Но его глубокий замысел оказался напрасной тратой времени. Несмотря на зычные, тренированные многолетней разводкой караулов команды, пятерки не желали строиться. Алфавит превратился в непонятный, взбулгаченный людской водоворот. Отодрать от него Харлампиеву удавалось лишь разнобуквенные единицы. Пенсионер-экономист вспотел и побагровел от безуспешных усилий.
Пузатые туристские рюкзаки, авоськи, сумки и саквояжи были так густо разложены на сиденьях автобусов, что трудно было представить, найдутся ли места для самих шефов.
Лишь один Утехин не был отягощен поклажей. Открыв глаза на коммунальной кухне, он так стремительно стриганул из гостей, что не подумал о питании. Лишь в автобусе, обшаривая карманы «болоньи», он обнаружил кусок черного хлеба и две сморщенные маслины. Как они оказались в кармане, Лешка не мог сообразить. Наверное, сработал инстинкт, заставляющий человека заботиться о пропитании.