— Я и говорю, молодцы вы, техникой увлекаетесь. Если Фролов вас похвалил, значит, не зря — он у нас известный изобретатель.
— Да я не о себе, — начал было Мороз, но умолк.
— Тетя Клава, а хороших ребят нет, что ли, на заводе?
— Как тебе сказать, когда в армии послужат, женятся, своих детей воспитывать начнут, тут они меняются, конечно, но, — серебрильщица поднялась и пошла к ванне, — честно говоря, мало хороших ребят встречается. Всё озорники какие-то.
Да, тяжело переубедить ее.
— Забирайте-ка свои «вещички», — работница извлекла из чана связку, промыла ее и передала нам.
Славка отцепил браслет. Кто бы мог подумать, что эта старенькая, потертая вещичка может быть такой внушительной. Мороз прикрепил часы, важно взглянул на них, эффектно сверкнул серебряный браслет.
— Шикарно, теперь тебе только золотого зуба не хватает — пошутил я.
— С зубами спешить не стоит.
Не хуже браслета оказались и радиодетали. Теперь они были как маленькие серебряные слитки, даже места пайки стали совершенно невидимы — их надежно скрыл слой благородного металла.
— Спасибо вам, тетя Клава!
— А от меня двойное, — Мороз откланялся, как никогда, галантно.
— На здоровье, ребята, заходите.
Мы вышли из гальванического цеха. Была уже середина дня. Я забеспокоился.
— Слава, мне бы надо съездить в госпиталь.
— Может, позвонишь?
— Хорошо.
В справочном сказали, что для меня есть письмо. Я выскочил на улицу, не успев ничего сказать Славке. Как назло, не было ни одного такси. Нащупал в кармане три рубля. Пожалуй, не хватит расплатиться. Надо найти «частника». Я остановил белый «Москвич».
— Вы не подвезете, до больницы?
Молодой парень в вязаной шапочке оценивающе оглядел меня.
— Что, кто-нибудь помирает?
— Нет, вот так нужно, — я провел рукой по горлу, — отец в тяжелом состоянии.
— Арестуют меня из-за тебя. Ладно, садись, — парень открыл дверцу.
Я плюхнулся на переднее сиденье. Парень ехал лихо. Так быстро я еще не катался по городу. Встречные таксисты шарахались от него в сторону, а уж они-то умели ездить.
— Что с отцом-то? — спросил водитель, не поворачивая головы.
— Разбился.
— Ясно.
Машина на визжащих покрышках вошла в поворот. Я едва успел вцепиться в кресло, чтобы не упасть на водителя. Почему-то я не испугался. Лицо водителя было сосредоточенно и спокойно, даже равнодушно, — видно, для него это дело привычное.
«Москвич» остановился у госпиталя. Я вынул деньги. «Трешка» оказалась рублевкой. Краска стыда залила лицо.
— Брось ты. — Шофер не взял денег.
