> (курсив автора).
Эта мысль нашла свое подтверждение в постановлении Комиссии об оценке ущерба, нанесенного Эфиопии в результате нарушения jus contra bellum, совершенного Эритреей. Однако Комиссия уточнила, что хотела бы избежать чрезмерного осуждения действий, совершенных в соответствии с МГП, но противоречащих jus contra bellum, чтобы не подавлять желания уважать jus in bello:
«Предусматривая слишком строгое наказание за действия, которые не нарушают jus in bello, можно уменьшить значение и подорвать авторитет этого права, а также ослабить стимул к его соблюдению, тем самым повредив тем, кого оно призвано защищать. Комиссия считает, что размер необходимой компенсации должен соответствовать степени ущерба, нанесенного государству в результате нарушения jus ad bellum, но она не должна быть такой, как при нарушении jus in bello»>199>.
Конечно, эту сдержанность можно понять, но нельзя быть уверенным, что она вписывается в логику требования restitutio in integrum, предусмотренного общим международным правом (ср. КМП, Проект статей об ответственности государств, ст. 31).
Тем не менее соблюдение права вооруженных конфликтов небесполезно в юридическом плане, так как его нарушение создает для государства, уже виновного в развязывании конфликта, дополнительную ответственность, подразумевающую отдельное и специфическое возмещение.
Таким образом, противоречие между нормами, относящимися к прекращению военных действий, и нормами, ограничивающими последние, — лишь кажущееся: первые продолжают применяться одновременно со вторыми, что абсолютно логично.
Один депутат Швейцарского национального совета высказал опасение относительно того, что, по мнению федеральных властей, международное право позволяло Третьему рейху присваивать золото, хранившееся в национальных банках оккупированных стран. Глава Федерального департамента иностранных дел дал ему следующий ответ:
«.хотя прибегать к силе в настоящее время запрещено [...], Положение 1907 г. тем не менее
продолжает действовать, равно как и Женевские конвенции, для случаев, когда вооруженные
конфликты возникают несмотря на указанный запрет»>200>.
1.15. Эта же мысль косвенно выражена в Конвенции ООН от 9 декабря 1994 г. о безопасности персонала Организации Объединенных Наций и связанного с ней персонала >201>. В соответствии с этой Конвенцией, любое нападение на персонал ООН, задействованный в операциях по поддержанию мира, является международным преступлением, если только эти операции не относятся к операциям, осуществляемым на основе главы VII Устава ООН (Конвенция, ст. 2 и 9, см. ниже, п. 1.132). В Конвенции, однако, уточняется (ст. 8 и 20), что возможно применение как права вооруженных конфликтов, так и положений настоящей Конвенции: одно не исключает другого
