>; в своем «Военном артикуле» шведский король Густав II Адольф вводит смертную казнь за изнасилование и запрещает сжигать города, деревни, церкви, больницы, мельницы и школы на неприятельской территории. без соответствующего приказа
>59>; в 1749 г. Монтескье писал:
«Ясно, что раз завоевание совершено, завоеватель уже не имеет права убивать, потому что он
уже не находится в положении естественной обороны и действует не в целях самосохранения» >60>.
В 1758 г. Ваттель развивает эту мысль, говоря о неприкосновенности некомбатантов и пленных>61>; он допускает, чтобы наказывали тех, кто «нарушил законы войны», но не приемлет коллективные наказания>62>; он рекомендует также не подвергать репрессалиям безоружных пленных >63> и говорит, что следует «сохранять здания, делающие честь человечеству»>64>, осуждая применение отравленного оружия и задаваясь вопросом:
«Когда врага вывели из строя, должен ли он неизбежно погибать от ран?» >65>.
Наконец, Ж. Ж. Руссо пишет в 1762 г. в своем «Общественном договоре»:
«Война — это отношения не между людьми, но между государствами, и люди становятся врагами случайно, не как человеческие существа и даже не как граждане, а как солдаты; не как жители своей страны, а как ее защитники [...] Если цель войны — уничтожение враждебного государства, то другая сторона имеет право истреблять его защитников, пока они держат в руках
оружие, но как только они бросают его и сдаются — они перестают быть врагами или инструмен-
4
том в руках врагов и вновь становятся людьми, чьи жизни не позволено никому отнимать» .
Конвент 25 мая 1793 г. принял декрет>66>, которым был введен в действие свод правил, касающихся обмена военнопленными. Они предусматривали обмен без выкупа по принципу один на одного, дополнительное освобождение военнопленных под честное слово, что они не возобновят участие в военных действиях, выплату пленным денежного довольствия, равного получаемому французскими солдатами, и т. д. (ст. 1, 2, 10, 18).
С другой стороны, ужасные войны продолжают раздирать Европу — Столетняя война, Тридцатилетняя война, религиозные войны — и ни одна из них не являет примеров особой гуманности по отношению к комбатантам и населению. Так, Франциск I, воевавший против Карла V, заявил, что все подданные последнего рассматриваются как враги и смогут стать объектом нападения для его войск>67>. Нужно ли удивляться тому, что Гроций впоследствии утверждал, опираясь на прецеденты из Ветхого Завета и греко-римской античности:
