Возвещая любезным подданным Нашим о восстановлении мира, мы уверены, что они соединят молитвы свои с Нашими и с непоколебимою верою в помощь Всевышнего призовут благословение Божие на предстоящее Нам, совместно с избранными от населения людьми, обширные труды, направленные к утверждению и совершенствованию внутреннего благоустройства России».
Сообщение о заключении мира в русской армии, как потом вспоминалось мемуаристами, восприняли «сумрачно». Подобного мнения придерживался и генерал-майор Юденич: в полках его стрелковой бригады нижние чины и офицеры как-то не были откровенно обрадованы окончанием проигранной войны. Проигранной, а в это уверовали все, не ими. Нигде не слышалось ии возгласов «ура», ни музыки. За столами не поднимались тосты за Портсмут и премьера Витте.
Николай Николаевич мог констатировать в поведении подчиненных ему военных людей следующее: все хотели вернуться и родное Отечество. «Владеть» Маньчжурией, этой несостояв-шейся «Желтороссией», никто не желал: она была чужой землей для русских солдат и офицеров. Да и к тому же они по письмам из дома знали, что Японская война в родных краях популярностью в народе не пользуется.
Людям военным в гаком отношении их однополчан к факту подписания Портсмутского мира виделось явственно одно: неудовлетворенность таким исходом Японской войны. И дело было даже не в отданном неприятелю Южном Сахалине и разрушенной в боях морской Порт-Артурской крепости. Едва ли не всех угнетала мысль о бесплодных ратных трудах и понесенных жертвах, доставивших русскому оружию вместо славы позор. Об этом вовсю кричали оппозиционные самодержавию династии Романовых газеты и политики самого разного толка. В 1905 году Россия впала в водоворот революционного хаоса, о чем в Маньчжурию доходили только отголоски.
Однако, в отличие от многих в рядах «маньчжурского» генералитета, генерал-майор Н.Н. Юденич считал личное участие в Японской войне делом офицерской чести и предметом гордости российского дворянина, избравшего себе в жизни военное поприще и службу в рядах Российской Императорской армии. Здесь будущий кавказский полководец Мировой войны и полководец Белого дела был искренен как для себя, так и для окружавших его людей.
Он мог сказать любому, что гордится своим участием в Русско-японской войне. Что прошел все ее испытания достойно, с честью русского офицера. И что наградой ему за служение «Богу, Царю и Отечеству» стали Золотое Георгиевское оружие, боевые ордена, первый генеральский чин и два ранения, полученные на поле брани.
