Но есть еще один прием исключительной силы. В ряде ответственнейших моментов теоретического изложения Маркс пользуется сокровищницей мировой литературы, включает в свое изложение такие огромные аккумуляторы познавательной энергии человечества, как образы Шекспира, Гете, Гейне, Софокла, Гомера…
Чтобы ярче запечатлеть острый теоретический вывод, Маркс призовет к участию в борьбе с буржуазией мировых художников слова – положения Маркса вам объясняет Шекспир, Сервантес, Гете, Софокл, Эсхил. Творчество мировых гениев дает свои образы «Капиталу» и этим в величайшей степени увеличивает воздействующую силу текста Маркса. Самую ответственную роль несет тут любимейший Марксом Шекспир – начнем поэтому с него, условно назвав его именем всю последующую главу.
VIII. Шекспир в «Капитале»
Шекспир появляется в «Капитале» не часто. Но сравнительная редкость его выступлений подчеркивает их значительность. Это не мелкие, случайные появления на сцене суетливо снующего статиста, это крупное, значительное выступление большого героя.
Шекспир был одной из сильнейших литературных привязанностей Маркса. Он превосходно знал и много раз перечитывал его произведения. Столь же любим был Шекспир и в семье Маркса. «Дети постоянно перечитывают своего Шекспира»[158], – писал Маркс Энгельсу в письме от 10 апреля 1856 г. Образы героев Шекспира были так хорошо запечатлены, что легко возникали в памяти, являлись бытовыми ассоциациями: дочери Маркса давали прозвища знакомым, пользуясь именами шекспировских героев. Сам Маркс делал то же, преимущественно пользуясь именами героев комического типа. Чрезвычайно интересен образ Фальстафа в употреблении Маркса. Можно безошибочно сказать, что анализ этого образа в марксистском литературоведении много потеряет, если не использует соответствующих мест работ Маркса. Фальстаф для Маркса – своеобразный «персонифицированный капитал» эпохи «зари капитализма», рождающийся буржуа эпохи первоначального накопления. Беспардонный лгун, ограниченный, лишь о своей корысти думающий весельчак и забубенная голова, распутник, откровенно плюющий на всю феодально-религиозную поповскую кухню, грабитель с большой дороги и вместе с тем отчаянный трус, обманщик и веселый собутыльник, продающий все рыцарские добродетели за червонец, Фальстаф – яркий тип эпохи первоначального накопления. Обломки феодальных представлений – лишь строительный материал для его новой, буржуазной морали. Обманом спасая собственную шкуру в боевой схватке (Фальстаф, как известно, при первом нападении врага бросал меч на землю и притворялся мертвым), он рассуждает о том, что спасти собственную жизнь – первая рыцарская добродетель. Ограбить, отнять, украсть, взять в долг и не отдать и при этом клясться в противоположном, призывая всех феодальных святых и деву Марию, – в обычаях Фальстафа. Шекспир, со скорбью смотревший на крушение старого феодального мира, насмешливой характеристикой Фальстафа отрицал грядущий буржуазный мир. Его виндзорские проказницы смеются над Фальстафом, зарывая его в корзину с грязным бельем. Фальстафа выкидывают в залив Темзы. Фальстафа бьют, когда он переоделся в платье толстой кумы; Фальстаф толст, как бочка, его живот мешает ему видеть собственные колени; наконец, в «Генрихе V» Фальстаф непристойно умирает на руках вдовы Куикли. Но, несмотря на все это, историческое будущее осталось за Фальстафом. Фальстафы промышленного капитала лишь слегка похудели, пустили награбленное в оборот, научились правильно считать и выжимать прибавочную стоимость. В переписке Маркс называет Фальстафом агента Наполеона III, «господина Фогта», разоблаченного и просмеянного в известном памфлете Маркса
