Марианна обняла Маргариту:
— Успокойся, дитя мое, и соберись с мыслями, у тебя есть время и обдумать, и испытать себя, я с тобой и буду умолять Бога, чтобы Он указал тебе настоящий путь к счастью.
Маргарита вскочила и бросилась к Гастингсу, который хотел уже уходить; она крепко схватила его за руку и воскликнула:
— Нет, нет, мне нечего обдумывать, мне нечего испытывать себя, мое решение готово. Выслушай меня, отец, такой жертвы ты от меня не потребуешь!
— Жертвы? Какой жертвы? — осведомился Гастингс, серьезно глядя в оживленное лицо Маргариты. — Моя Маргарита, ты меня не поняла; я ведь сказал, что не хочу принуждать тебя. Я желаю, только чтобы ты обсудила все без предвзятой мысли. Лорд Торнтон — человек, которого можно любить.
— Никогда, никогда, отец! — всхлипнула Маргарита. — Мое решение непоколебимо, и клянусь, я не изменю его!
— Нельзя клясться, ведь будущее неизвестно, дитя мое. Испытай себя, узнай лорда и, может быть, вскоре ты заговоришь иначе.
— Нет, — перебила его Маргарита, и глаза ее угрожающе заблестели. — Нет, я точно знаю. Я могу поклясться, что никогда не полюблю лорда Торнтона, а без любви я не протяну ему своей руки.
— Ты безумствуешь, — нетерпеливо выговорил Гастингс. — Слово «никогда» ты не должна произносить. Ты дитя и не можешь судить о таком человеке, как лорд Торнтон, при светском поверхностном знакомстве.
— Мне и не надо его узнавать. Даже если бы он в тысячу раз был лучше, чем на самом деле, я знаю, что никогда его не полюблю.
— Почему? — строго спросил Гастингс.
Маргарита, сильно покраснев, опустила голову. Затем она подняла ее и, гордо и прямо глядя отцу в глаза, сказала:
— Было бы недостойно молчать. Я не могу любить лорда, потому что я обещала свою верность тому человеку, которого люблю.
— Я так и знала! — заключила Марианна, умоляюще глядя на мужа. Он же стоял неподвижно и, не изменяя своего выражения, спросил с холодным спокойствием:
— Кто он?
— Друг моего детства; я его любила, когда и сама еще этого не знала. Это капитан Синдгэм! Ему принадлежит моя любовь и всегда будет принадлежать.
Гастингс, пораженный, смотрел на Маргариту, опустившуюся перед ним на колени и умоляюще протягивавшую к нему руки, но он тут же поборол свое волнение. С железным спокойствием в голосе, при котором Марианна содрогнулась, он произнес:
— Капитан — мой друг, я ему доверяю, и я обязан ему за многие важные услуги, но я сожалею, что ты отдалась всем сердцем своему чувству, не посоветовавшись с матерью. Она тебе сказала бы, что капитан Синдгэм не тот человек, которому Уоррен Гастингс отдаст свою дочь. Никогда, говорю я тебе, — а ты знаешь, что значат мои слова, — никогда капитан Синдгэм не будет твоим мужем.
