].
Без гражданства оказываются громадные массы русского и русскоязычного населения этих стран, часть которого вынуждено приобретать гражданство России, часть — местные паспорта неграждан. Перспектива принятия эстонского и латвийского гражданства, требующая сдачи труднейшего экзамена, для этих людей очень сложна>23.
В Эстонии в 1996 г. получили эстонское гражданство 29 % русскоязычных, 12 % подали заявления на получение, но ещё не получили, 18 % получили российское гражданство и ещё 6 % подали соответствующие заявления и 35% — лица без гражданства [ Vihalemm, Lauristin 1999, p. 286]. В Латвии, по данным 1997 г., удельный вес граждан бывшего СССР, не получивших никакого иного гражданства, — 27,15 % [Latvijas Demograficas Gadagramata 1997, p. 33]. По процедуре натурализации с 1994 г. (когда был принят закон о гражданстве) до 1999 г. здесь гражданство получили только 13 тыс. из 640 тыс. неграждан. Естественно, что неграждане попадают в ситуацию вполне ощутимой и многообразной дискриминации во всех сферах жизни>24. Таким образом, возникает громадная масса неполноправного русского и русскоязычного населения, которое буквально выталкивается из балтийских стран.
К этому надо добавить не связанное непосредственно с сознательным «выталкиванием» русских, но действовавшее в том же направлении резкое ухудшение экономической ситуации в балтийских странах в этот период, которое затронуло русских с особенной силой, поскольку в критическом положении оказались прежде всего громадные предприятия, ранее бывшие в союзном подчинении. В Эстонии, например, с 1989 по 1995 г. потеряли работу 36 % русских и 18 % эстонцев. В 1995 г. безработица среди русских Эстонии активно трудовых возрастов была 11 %, эстонцев — 8 %, в 1996 г. 23 % русских и только 11 % эстонцев сообщили, что они были без работы за период после возвращения независимости, по крайней мере, полгода [Vihalemm, Lauristin 1997, p. 289]. При этом, хотя в резком ухудшении положения русских вполне можно и не видеть следствия сознательной политики «выталкивания», русские, как это часто бывает в подобных ситуациях, такую связь усматривали. В 1993 г. 64 % опрошенных эстонских русских считали, что на их положение негативно влияет их национальность (Op. cit, p. 291).
Наконец, возникли болезненные для многих русских трудности, связанные с поездками в Россию к родственникам и друзьям. Если в 1988 только 10 % русских в Эстонии сказали, что они не посещали в течение прошлого года своих родственников и 23 % — своих друзей в России, то в 1993 г. соответствующие цифры возросли до 34 % и 47 %. Удельный вес не совершавших в течение года деловых поездок в Россию увеличился с 69 % до 83 % [Vihalemm 1999, р. 286].
