Нет, пока есть еще надежда – надежда именно на Россию, на ее современную реакцию, имеющую возможность совпасть с благоприятным для религии и культуры разрешением Восточного вопроса.
Есть признаки не по ослеплению пристрастия, но «рационально» ободрительные!
Но они есть только у нас одних, а на Западе их нет вовсе!
Передо мною книга М. П. Погодина «Историко-политические письма и записки в продолжение Крымской войны 1853–1856 гг.». Издан этот сборник четырнадцать лет тому назад, в 74 году, то есть через двадцать лет после Крымской войны. Теперь – скоро 89 год…
Боже! Сколько успехов и сколько разочарований за эти тридцать лет! Успехов внешних, успехов политических и сколько разочарований в своем «разночинном» (смешанном) обществе, в своем освобожденном народе, в югославянах, в их признательности, в их «любви», в самом культурном славизме…
Новые политические друзья; новые враги…
Все изменилось!..
За последние восемь лет – какой всё возрастающий возврат к прежним, вековым русским идеям, но на новой почве, уже разрыхленной европейскими реформами и упорной, до сих пор не умолкающей проповедью либерального прогресса…
Куда мы идем?.. Куда приведет нас неотразимая сила не от нас зависящих общих событий?
Многознаменательная цифра восемьдесят девять – для европейской истории за последние века ее… Ровно два века тому назад Вильгельм Оранский воцарился в Англии. В 1689 году по изгнании Иакова II был издан так называемый «Bill of rights»{14}. Права национальной Англиканской церкви и все главные основы великобританской конституции были утверждены надолго, после тяжкой вековой борьбы. И у нас в том же 89 году – воцарился Петр I. Сто (лет) тому назад и все в том же 89 году Франция, объявивши «права человека», придала как бы легальный характер тому процессу разрушения, которому мы все до сих пор и волей, и неволей продолжаем служить, – освобождая, равняя, смешивая, объединяя, приемами весьма сложными стремясь к психическому обеднению человечества – к идеальному упрощению его в жалком образе «среднего европейца»…
Что готовят нам в грядущем эти последние года истекающего века?
Не готовится ли европейское человечество свести свои последние племенные расчеты для того, чтобы потом еще свободнее прежнего приняться за ту борьбу социально-экономическую, которую, по свидетельству Герцена, Прудон назвал однажды «ликвидацией европейской культуры»?
Не спешит ли вся Европа – и Западная, и Восточная – уничтожить всю прежнюю, веками сложившуюся
