Эфоры, принимая власть, первым делом объявляли войну илотам и отдавали через глашатая приказ всем гражданам Лакедемона сбрить усы, как бы малы те ни были.
Всё это Симонид узнал от Мегистия, который тоже брил усы, поскольку жить среди спартанцев и не подчиняться их законам было невозможно. Он хотел добиться гражданства в Лакедемоне для себя и своего сына.
С древних времён спартанцы сохранили и обычай носить длинные волосы. Спартанский законодатель Ликург полагал, что пышная шевелюра к лицу всякому воину. Красивых длинные волосы делают ещё красивее, безобразных ещё безобразнее, говорил Ликург.
Это утверждение древнего законодателя Симонид не мог не вспомнить, глядя на Леонида и его брата. И тому, и другому очень были к лицу длинные волосы, придавая облику каждого неповторимую красоту. Если в правильности черт Клеомброта, в его открытой улыбке, блестящих голубых глазах было что-то от прекрасного Аполлона, сына Зевса, то в чертах Леонида, прямом гордом носе, сильной шее и твёрдом взгляде нельзя было не видеть сходство с Аресом, богом войны.
Симониду казалось порой, что он беседует не с обычными живыми людьми, а с ожившими статуями богов, которые совсем недавно ему довелось повидать в Коринфе в мастерской одного известного ваятеля. Этот скульптор создавал статуи богов из мрамора и бронзы, облачёнными в старинные архаические одежды, с архаическими причёсками и без усов.
Боги не могут меняться как люди, ибо эллинские боги вряд ли позаимствуют у варварских богов стиль причёсок или покрой одежд, рассуждал коринфский ваятель, поклонник старины. Он восхищался Спартой, где, по его мнению, живут истинные эллины, не испорченные чуждыми веяниями.
Всё познаётся в сравнении. Оказавшись в Спарте, Симонид в полной мере оценил правоту слов коринфского ваятеля. Несомненно, спартанцы сильно отличались от афинян, коринфян и прочих эллинов. Весь уклад их жизни был пронизан древними обычаями, отступать от которых спартанцам запрещал закон.
Симонид был поражён простотой жилища царя Леонида. Дом, доставшийся Леониду в наследство от старшего брата, выглядел не просто старым, но почти ветхим. Пол в комнатах местами просел, на стенах были видны глубокие трещины от частых в этой местности землетрясений. Колонны портика во внутреннем дворике, омытые дождями и опалённые солнцем, почернели от времени. По словам Мегистия, эти колонны были сработаны из дубовых стволов при помощи одного топора.
Потускневшие фрески на стенах носили печать старинной художественной школы, которая была уже забыта нынешним поколением греческих живописцев.
