Некоторое время друзья шли молча.
— В Лакедемоне нет демократии, но и здесь есть свои издержки, — заметил Мегистий, нарушив молчание. — Я полагаю, что и у царя Леонида при всех его достоинствах тоже имеются недостатки.
— Важно, чтобы эти недостатки не переросли в пороки, — сказал Симонид тоном человека, повидавшего на своём веку всякое и всяких...
Не так давно зимним утром Симониду посчастливилось познакомиться не только с царём Леонидом, но и с его родным братом Клеомбротом, который заглянул к Леониду по какому-то пустяковому делу и невольно оказался собеседником знаменитого кеосского поэта.
— Вглядись в этого человека, Клеомброт, — молвил брату Леонид не то серьёзно, не то шутя. — В то время как мы, спартанцы, острим мечи и копья, гоняясь за военной славой, этот уже немолодой муж столь мастерски складывает самые обычные слова в возвышенные эпиникии и эпиграммы, что Слава сама гоняется за ним. В Элладе наверняка есть люди, которые никогда не видели Симонида, но я уверен, что под небом Эллады нет человека, не знающего, кто такой Симонид Кеосский. И это не просто слава, Клеомброт, — добавил Леонид после краткой паузы. — Это честь, какой удостаивались очень немногие.
Симонид был польщён таким отзывом и уже хотел произнести похвалу предкам Леонида и в частности его старшему брату Клеомену, но тут в разговор вступил Клеомброт.
— Ведь что роднит всех людей между собой, — заговорил Клеомброт с юношеской воодушевлённостью, хотя ему было почти сорок девять лет. — Всеми людьми движет желание прославиться хоть как-то, хоть в чём-то. Даже какой-нибудь бедный горшечник — и тот мечтает превзойти соседа-гончара большей красотой и крепостью своих сосудов. И если всякий человек избирает путь к славе сообразно своим способностям и рвению, то Симонид в данном случае стоит особняком, ибо он прославил своё имя тем, что постоянно прославляет других. Вот это и удивительно!
— Заметь, как прославляет! — Леонид с чувством процитировал:
Пленникам вечным ущелья Дирфейского насыпь
Здесь над Эврипом возвёл в память погибших народ,
Что ж, эта честь нам по праву: мы с юностью
милой расставшись,
Приняли грозную тень сумрачной тучи войны.
Эта эпитафия была сочинена Симонидом в честь афинян, павших в сражении с халкидянами близ горы Дирфей на острове Эвбея более двадцати лет тому назад. Тем более ему было удивительно, что в Спарте кто-то может знать наизусть сочинённую давным-давно эпитафию и выбитую на камне у могилы где-то в глухом ущелье.
