Затянувшуюся паузу нарушила Горго. Она вдруг сказала:
— Леарх, хочешь, я тебе спою?
Леарх закивал, восхитившись чуткостью и благородством царицы.
Горго взяла в руки небольшую арфу[76], на которой иногда играла Дафна.
До этого Леарх никогда не слышал, как поёт царица, тем более он и не подозревал, что она столь замечательно владеет арфой.
Мелодия, родившаяся из звучания струн, просто пленила юношу. Позабыв про своё смущение, он внимал пению, как внимают трелям соловья истинные ценители. В песне говорилось о несчастной любви нимфы[77] Номии к пастуху Дафнису, сыну Гермеса[78]. Простая история была изложена столь проникновенными стихами, положенными на музыку, что Леарх вдруг ощутил в себе прилив необычайной нежности к Горго. Это на какое-то время подавило робость в его сердце.
Когда песня закончилась, Леарх попросил Горго спеть ещё. Царица довольно улыбнулась, спела ещё одну лирическую песню, потом другую...
Леарх был готов слушать бесконечно.
Изнывавшая от неизвестности и томимая беспокойством Дафна, прогуливаясь во внутреннем дворике, сначала обрадовалась, услышав пение. Она подумала, что это тонкий ход царицы с целью воодушевить Леарха на смелые действия, ведь песня о любви, пусть и несчастной. Однако когда за первой песней зазвучала вторая, а затем третья, в Дафне заговорила досада. Ей стало ясно, что пение Горго пришлось по душе Леарху, который не постеснялся попросить царицу исполнить что-нибудь ещё, а та конечно же не посмела отказать.
Дафна уже стала придумывать, под каким предлогом появиться в комнате, но после третьей песни наступила продолжительная пауза.
Дафна вздохнула с облегчением и взглянула на чёрное небо, усыпанное мириадами звёзд. На фоне этих далёких мерцающих точек ущербный лик луны показался ей гигантским хитро прищуренным глазом.
Вскоре терпение Дафны иссякло, и она решительно направилась в дом. «Если Леарх опять развлекает Горго пустыми разговорами, позабыв о главном, я просто надаю ему пощёчин!» — думала она.
Войдя в женский мегарон, Дафна затаила дыхание. Шаги её стали лёгкими, почти бесшумными. Она кралась как пантера к затаившимся в зарослях ланям. Тишина в женских покоях удивила и насторожила.
Вот и комната, где остались брат и царица.
Оттуда не доносилось ни звука.
«Не уснули же они, в самом деле? А может, их там уже нет?»
Осторожно отдёрнув занавеску, Дафна вступила в обширный покой. Воздух был нагрет раскалёнными углями, насыпанными в большую бронзовую жаровню, стоявшую на треноге. Стулья, на которых сидели Леарх и Горго, были пусты. На одном из стульев лежала арфа.
