Небо, которое он видел вчера во сне, было совсем другим. Ночным? Нет, не ночным. Просто черным, потому что «ничто» — оно обычно черное. То, что над его головой было бесконечное черное «ничто» — Сергей понял мгновенно, еще до того, как заметил в вышине яркую голубую горошину Земли. Он понял, что попал на Луну и стоит, высунувшись по пояс из верхнего люка какого-то аппарата, а в его руках фотокамера с огромным длиннофокусным объективом. Что вокруг него вовсе не близкие холмики, а огромные пятикилометровые горы, от тоже понял почти сразу. Но что за горы? Земля почти над головой, смещение всего несколько градусов, значит, где-то недалеко от центра диска. Кавказ, Аппенины? Может быть. Красиво, черт возьми! «Великолепное запустение» — прозвучала фраза в его голове, и он сразу же согласился с таким определением.
Он попытался переключить внимание с пейзажа на технику, но внезапно проснулся, а когда несколько минут спустя уснул снова, то проспал до самого утра без всяких помех и сновидений. И что самое интересное, Сергей уже даже не помнил, как давно он чувствовал такой прилив сил и энергии, как в то утро. Словно скинул лет двадцать и вернулся в тридцать седьмой, еще до того, как… Эх, что было, то было! Вчерашний сон вспомнился лишь на мгновение. Что он увидит и узнает сегодня?
Темно в степи, но вечер не поздний. Яркое пламя взлетает вверх, лижет бока снежно-белой от инея «Семерки».[3] Как много там огня, разве так должно быть? Но двигатели выходят на режим, мощные воздушные потоки утягивают пламя вниз, и ракета уходит со старта, набирая скорость. Со стороны кажется, что все красиво и хорошо, но он видит, он чувствует огонь! Тугая струя керосина хлещет через зазор в стыке трубопровода, тысячеградусным пламенем размягчая металл баков и кронштейнов, пожирая механизмы и кабели. И как ракета умудряется до сих пор лететь? Но спустя несколько секунд все кончено — подточенная огнем конструкция не выдерживает, тяга двигателя резко падает и «боковушка» отваливается, разрушая «пакет»…
Сергей резко проснулся и ошарашенно посмотрел на часы. Почти четыре утра, скоро за ним придет машина, есть еще немного времени. Он встал, почти вылетел из кровати, плеснул в лицо теплой воды из крана. Оделся, равнодушно поглядывая на оставленное вчера на столе зеленое яблоко. Все это время мысль о пожаре продолжала биться в его голове, будто это не его ракета, а он сам сгорел в керосиновом пламени и распался на части над казахской степью. Итак, ракету угробил (или угробит?) негерметичный трубопровод горючего! Но как такое возможно, ведь все трубопроводы испытываются на… Мать!
