После отмены советской власти мне довелось пить водку с чекистами. Узнав мою фамилию, один сказал:
- Знаю, знаю.
Выяснилось, что он курировал ДонГУ.
- Хлопец ваш, светловолосый, худенький такой, на тебя телеги катал.
- Кто ещё? - заинтересовался я.
- Чернявый, плотный такой.
- Зовут как?
- Мы своих не сдаём, сам понимаешь.
Когда добрались к концу этой лестницы Ламарка, я спросил:
- А кто не стучал?
- А ты не так прост, как кажешься, - ответил чекист.
ПАССИОНАРНАЯ ТЕОРИЯ ЭТНОГЕНЕЗА
Попав в одно село, я спросил местных ребятишек:
- Куда впадает ваша речка?
- В землю. - ответили они.
В очередной раз пытаясь бросить университет, я устроился в театр оперы и балета рабочим. При знакомстве с девушками это давало мне полное право называть себя работником сцены. Связь с искусством была яркой и непродолжительной.
Театру по плану полагалось давать утренние спектакли. Смотреть на помятых актёров пригоняли неокрепших умом школьников и учащихся ПТУ, а зимой туда забредали сельские жители погреться перед открытием рынка. Вечным утренним спектаклем был "Маша и медведь". Его сюжетная линия самоликвидировалась в недрах моего сознания, осадок остался.
Как-то раз, похмельным утром, сказав: "similia similibus curantur", что на языке Сенеки означает "подобное излечивается подобным", механик, допив портвейн, впал в религиозный транс и стал общаться с Бахусом напрямую. По их просьбе, когда в зале погас свет, я дёрнул "вон ту х*йню", после чего поднялись все задники и перед учащимися ПТУ, освещённый софитами, оказался дядя Вася, сидевший на мешках с песком и куривший в кулак "Приму".
Повисла звенящая тишина. Дядя Вася, сообразив, что бежать бессмысленно, продолжил курить, стараясь делать это театрально. Через несколько секунд раздались оглушительные аплодисменты, крики "браво!" и даже "бис!". Дядя Вася забычковал сигарету, встал и поклонился публике.
Зал аплодировал стоя. Это был аншлаг.
Возникла стандартная ситуация: два моих друга и я хотели выпить, было что, но было негде и я взял три контрамарки на оперу Иоланта. Будучи к тому времени опытными комсомольцами, мы сумели до третьего звонка удовлетворить в кулуарах свои культурные потребности и уселись в зале, среди заядлых театралов. Витька, самый невысокий, компенсируя недостающие сантиметры громкостью речи, открыв программку, взволнованно прошептал, перекрывая оркестр:
