Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,
Под гуцульским псевдонимом "Вуйко Митич Правосек",
В "балаклаве" и перчатках, чтоб не делать отпечатков,
Жил в гостинице донецкой пророссийский человек.
Вуйко Митич в одиночку, преимущественно ночью,
Шастал с флагом. В нём был спрятан триколорный объектив.
Не в блакитно-жёлтом цвете, а в ужасном, жутком свете
Представало всё, что любим, чем гордится коллектив.
Превратился на Артёма театр в вертеп для силы тёмной,
Наш родной Центральный рынок - в склад "Копыта и рога",
Искаженный микроплатой, ЦУМ стал мазаною хатой,
И совсем уж неприлично, чем предстала в СМИ ОГА.
Но работать без подручных может, грустно, может, скучно,
Враг подумал, враг был дока, - выписал в сберкассе чек,
За углом Донбасс-Паласа пожилого
пид@раса Сбил с пути и с панталыку пророссийский человек.
Пожилой казался жадным, хитрым, русским, плотоядным,
Меры в сникерсах и фанте не хотел он и не знал,
В общем, этот мерин сивый был находкой для России,
Так случиться может с каждым, кто Шевченко не читал.
Вот и первое заданье: "В три пятнадцать, возле бани,
Может, раньше, может, позже тормозните BMW.
Надо сесть, убить шофёра, разыграть простого вора,
А потом про этот случай раструбят по НТВ.
Вот вам Adidas турецкий, и на митинге в Донецке
К вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он:
"Не бажаєте черешнi?"- вы ответите: "Канєшна!"
Он вам даст кондом с взрывчаткой - не снимайте тот кондом!
А за это, друг мой новый,- говорил он пожилому,-
Будут деньги, дом в Барвихе, много сала и машин."
Враг не ведал, дурачина, - тот, кому всё поручил он,
Был стукач, духовный лидер и прекрасный семьянин!
Да, была когда-то чуйка у шпиона Митич Вуйко,
Но жестоко просчитался пророссийский Правосек,
Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен,
А в гостинице донецкой стал являться Алик Грек*.
