Как все это рассказано г. Воскресенским, нечего уж и говорить: читатели знают манеру его рассказа и. степень его литературного дарования, и мы не хотим еще раз конфузиться за него, представляя образцы некоторых подробностей романа. Но дело вот в чем: г. Воскресенский имеет свой круг публики, который читает и перечитывает его. Доказательством служит то, что недавно еще вышел вторым изданием какой-то из его романов[5]. Эта публика не имеет, конечно, понятия о каком-нибудь Жорж Занде, да и из русских-то, вероятно, – Гоголем не интересуется, Тургенева и Григоровича едва знает, потому что они для нее слишком тонки, неуловимы. Литературных достоинств их она не оценит, иронии не поймет, мысли не отгадает. Ей нужно что-нибудь погрубее, побесцеремоннее, все равно как иным меломанам необходимо следить оперу по либретто, хоть бы ее десять раз уже слышали… Вот за эту-то публику мы радуемся, ее-то мы поздравляем с романом г. Воскресенского так, как мы обрадовались бы, если б старичок балагур, наш приятель, вдруг рассказал, хотя бы и с приправою обычных острот и афоризмов, анекдот, полный живого общественного смысла. Все-таки лучше, чем умственное ломанье и шутовство без всякой цели и надобности,
В самом деле, ведь содержание романа г. Воскресенского вертится все на том же тяжелом вопросе, над которым столько бились все наши литераторы: кто виноват? Автор сам прямо задает себе этот вопрос. Виновата ли она во всем этом? – спрашивает он и предоставляет решить дело самим читателям. Как бы они ни решили, по крайней мере они хоть подумают над этим вопросом. И это хорошо, потому что вопрос о так называемой семейной нравственности составляет один из важнейших общественных вопросов нашего времени. Мы даже скажем, что он решительно важнее всех остальных потому, что он во все остальные входит и имеет значение более внутреннее, тогда как другие по большей части ограничиваются внешностью. Занявшись в последнее время этими внешними общественными вопросами, литература наша почти позабыла вопросы об отношениях семейных, о значении женщины в жизни общества. Некоторые даже хотели найти какое-то натуральное противоположение отношений семейных и общественных, между тем как это противоположение есть чисто искусственное и крайне нелепое. Что ни толкуйте о разных улучшениях общественной жизни, они всегда будут иметь началом и концом – отношения семейные, понимаемые не только в смысле «супружеского блаженства»,
