А царствовал тогда в славной Яммании Махаразейнда, великий обладатель золотого дворца и зонта, наделенный всеми шестью добродетелями справедливого монарха, состоящими в том, чтобы воздерживаться от дурных поступков, подавать пример благочестивой жизни, неустанно вводить новые законы, не предавать забвению найденные истины, печься о счастливом будущем своих подданных, блюсти их пользу в настоящем. Махаразейнда всегда помнил о четырех опорах государевой власти — щедрой милостыне, добрых речах, радении о благе подданных, близости и единении с ними — и потому следовал в своих деяниях десяти заповедям благородного правителя: свято исполнял долг веры, щедро жертвовал богам, не обходил подаянием нуждавшихся, был мягок в речах и поступках, не выказывал гнева или злобы, не обижал ни монахов, ни мирян, не притеснял подданных поборами, великодушно прощал чужую вину, судил и решал по совести, смирял свои порывы и желания. Таков был властитель царства Яммания. Его благородную супругу звали Атуладеви. Подобно государю, она неуклонно следовала по пути добродетели, а обликом своим являла редкое соединение всех пяти совершенств женской красоты[21].
Точно владыка неба Тиджамин[22] и божественная Тузитадеви[23], восседали царь с царицей на троне под роскошным балдахином в тени восьмистворчатого белого зонта, благословленные брахманами, в окружении блестящей свиты — будто светоносные солнце и луна среди небесных звезд. Связанные золотою нитью любви, царственные супруги вели жизнь, полную блаженства. И вот небо послало им дочь-царевну.
Со дня рождения была окружена царевна заботою и лаской: целую тысячу служанок приставили к малютке — были тут и кормилицы, и няньки, что носили дитя на руках, и няньки, что качали царевну в колыбели. Еще в раннем детстве дочь Махаразейнды и Атуладеви охотно и с рвением исполняла все обряды, а потому и нарекли ее именем Тиласанда, что означает «Светоч веры». Юную царевну поселили в отдельном дворце, где многочисленные прислужницы услаждали ее слух стихами, пением и музыкой. Так жила Тиласанда, пока не минуло ей десять лет. И вот однажды, глядя на игры придворных девушек, царевна вдруг задумалась.
— Отчего это мы живем так беспечно, что лишь развлекаемся да веселимся? — спросила она своих наперсниц.
— О госпожа, — отвечали те, — люди стремятся к счастью, без устали пекутся о своем благоденствии и радостях в жизни, такова уж их природа. А пока не соединились с любимыми, резвятся они бездумно — поют, танцуют, веселятся.
