До «Роберта», в первых двух моделях, взаимоотношения естественного разума с искусственным были чисто функциональными. Любопытно, когда в начале фильма свежеиспеченный Роберт восклицает по поводу своего предшественника, умеющего лишь приседать: «Какое убожество!» — мы узнаем в этой громоздкой жестянке — кого бы вы думали? — Железного Джона!
Итак, ученый — разумеется, сухарь — создает человекоподобного робота-полпреда нашей советской цивилизации в экспедиции на Вегу. И тут — получите конфликт рационального и эмоционального. Вот постулаты, навязываемые Роберту: «Душа — свойство организованной материи отражать материальный мир. Красота — быть лучше, чем на самом деле. Жалость, горе, радость — необъективные показатели». (В результате даже сотрудники лаборатории переходят на лексику Роберта: «Задание понял».)
С другой стороны, возникла тема «роботизация» личности — как синоним узости кругозора, примитивности. Специально для актера М. Пуговкина была написана роль Кнопкина, традиционная для его амплуа. Когда Кнопкина по ошибке принимают за робота, Роберт советует: «Мы должны приносить людям пользу». «Расстроил ты меня»,— отвечает ему типичный представитель рубрики «Это мешает нам жить».
Параллельно роботизации человека идет процесс очеловечивания робота. Выпущенный «в люди», Роберт начинает с нелепых с человеческой точки зрения поступков (блестящий образец фантастического комизма), а заканчивает «комплексом неполноценности» с оттенком трагизма, сравнивая себя с тряпичной куклой. «Я хочу знать, как пахнет сено. Я хочу купаться в дождь. Я тоже хочу ошибаться»,— говорит он, и это следует понимать буквально: «Я хочу быть человеком». «Не пародия ли машина-Роберт, которая начинает чувствовать свое несовершенство и пытается стать богаче оригинала?» — задавался вопросом после просмотра А.Стругацкий.
А мы сегодня вправе спросить: «Пародия на кого?» Ясно на кого — на советского человека.
Дебютанты в кинофантастике режиссер И. Ольшвангер и сценаристы Л. Куклин и Ю. Принцев показали поразительно грамотное владение жанром, а О. Стриженов в двух ролях — ученого и робота — виртуозно сыграл абсолютно полярные образы и впервые на отечественном экране создал убедительное фантастическое существо.
Но, как всегда, успех фильма сыграл недобрую службу, подтвердив массовость, а значит, «несерьезность», «легкость» жанра кинофантастики, и картина, вслед за другими НФ фильмами, снятыми «для всех», перекочевала на детские сеансы.
