— Я? Ну что ты, дорогуша, здесь о тебе…
— Встать, — тихо сказал капитан. Козлов уставился на него с изумлением.
— Что-о?! Да как ты смеешь так разговаривать со стар…
Капитан положил руку на кобуру пистолета. Майор осекся.
— Встать! — повторил Добруш. Не спуская глаз с руки капитана, майор начал медленно подниматься.
— Имей в виду, — проговорил он, бледнея, — это тебе…
— Смир-рна!
Козлов вздрогнул.
— А теперь повторите вслух то, что вы шептали. Я предпочитаю, чтобы такие слова мне говорили в лицо, а не в спину.
— Я ничего не…
Капитан ждал, глядя на него в упор тяжелым взглядом.
За соседним столиком перестали играть в шахматы.
Лейтенант, сидевший рядом с майором, заинтересовался картами, которые держал в руках. Второй летчик откинулся на спинку стула и с любопытством поглядывал то на капитана, то на майора.
— … не говорил, — выдавил майор.
Добруш презрительно скривил губы.
— Оказывается, вы не только мерзавец, Козлов. Вы еще и трус.
Майор судорожно дернулся.
— Садитесь!
Добруш резко повернулся и пошел к двери. Штурман, со скучающим видом разглядывавший в продолжение этого разговора спичечную коробку, шагнул за ним.
— Не стоило вам связываться, — заметил ой, когда они вышли.
— Так уж получилось, — хмуро сказал капитан.
— Просто он боится, что вас назначат командиром третьей эскадрильи вместо него.
— Теперь он побежит жаловаться к полковнику, к… Ну, да ничего. Я ведь видел, что вы всего лишь поправляли кобуру.
— Спасибо.
Когда они спустились в землянку пилота и штурман устроился у стола, Добруш подвинул к нему планшет.
— Как вам нравится эта линия? — спросил он.
Назаров посмотрел на карту.
— Кенигсберг?
Добруш кивнул.
— Когда?
— Сегодня. Ночью. Штурман почесал пальцем подбородок.
— Кто у вас сейчас штурман?
— Коблов.
— С Кобловым лететь нельзя.
Добруш сунул в зубы трубку и затянулся дымом. Назаров задумчиво посмотрел на карту.
— Он не может ориентироваться, — сказал он. — Но суть не в этом. До Кенигсберга вы его довезете, но ведь он висит над целью не меньше пяти минут. Я видел его в деле.
Он подумал.
— Если бы с вами полетел я, мы вернулись бы.
Добруш кивнул.
— Я знаю, что вы хороший штурман.
Назаров поднялся.
— Я готов.
